Содержание статьи
Геннин — глава уральских казенных заводов
Голландец Вильгельм Георг Геннин (1676-1750) родился в Саксонии. Во время первого путешествия Петра Великого по Западной Европе (1697-1698 гг.) он проживал в Амстердаме. Царь пригласил его в Россию в качестве инженера и артиллериста. Зная точные науки, иностранцы ценились как специалисты. Геннин строил укрепления, участвовал в войне со Швецией, в 1701 г. возводил оборонительные сооружения Новгорода, затем военные заводы в Петербурге, а в 1713 г. стал начальником всех горных заводов Олонецкого края, которые были тогда в запустении. Геннин энергично взялся за реорганизацию Петровского, Повенецкого, Устьрецкого и Кончезерского заводов, снабжавших Балтийский флот. Эти предприятия до середины XVIII в. были ведущими в военной промышленности.
Обладал ли тогда Геннин хорошими техническими познаниями? Вряд ли. Судите сами: вернувшись из-за границы, он в 1719 г. проинформировал генерал-адмирала Апраксина, что теперь «мехи будут дуть водою без людей». Но в Подмосковье водяные мехи использовались уже давно и Геннин, живший в Москве в 1698-1706 гг., должен был об этом знать. Поэтому не следует думать, что на русской службе состояли одни лишь профессионалы. Зачастую в Россию приезжала молодежь (Геннину было тогда 22 года), стремившаяся к легкой наживе. Знания иностранцев, так поражавшие воображение русских, в действительности были слабыми. Лишь консультируясь у специалистов того или иного дела и часто бывая на родине, они смогли приобрести необходимые профессиональные навыки.
Металлургические предприятия Олонецкого края, как и более старые Тульско-Каширские, стали, в силу ряда причин, образцом для первых уральских горных заводов, а также обеспечили их людьми и оборудованием. Регламент Олонецких заводов был установлен Адмиралтейством. После 1722 г. он, с некоторыми изменениями, был применен Генниным на уральских казенных горных заводах. Геннин в 1716 и 1719 гг. выезжал за границу с целью вербовки саксонских металлургов. В 1721 г. ему поручили построить оружейный завод в Сестрорецке. Но его деятельность не ограничивалась металлургией: он разработал проект постройки канала Москва — Волга, о чем так мечтал Петр.
Ценя опыт работы Геннина в металлургии, правительство в 1722 г. направляет его на Урал. Было ясно, что борьба с местными властями и частными горнозаводчиками будет трудной. Геннин многократно запрашивал у Петра подробные инструкции по этим вопросам, но получил их лишь 29 апреля 1722 года.
Присланный Геннину царский документ предписывал:
«I. Ехать ему в Кунгурской, Верхотурской и Тобольской уезды, где есть наши железные и медные заводы.
II. Железные заводы во всем исправить, а имянно пушечным литьем.
Также велеть там делать уклад, сталь, жесть и дощатое кровельное железо. И сделать для резания железа и для проволочного дела машины.
А которые похотят тому делу от партикулярных заводов учиться — и таких учить.
II. Медные заводы также во всем исправить и привести в доброе состояние и размножение.
III. Розыскать между Демидовым и Татищевым, также по всем делам Татищева, не маня ни для кого, и писать о том в сенат, также в берг-коллегию и к нам.
-
Что надобно будет ко обоим заводам, каких деревень и земель, о том писать в сенат, откуда велели мы ко удовольствию тех заводов чинить немедленно резолюцию.
-
На первое время для строения и работ на те заводы людей и прочее, что к тому делу принадлежит, требовать от губернаторов и от воевод, о чем к ним даны вам послушные указы.
-
На дачю жалованья мастеровым людям, которых велено тебе с собой взять, отпускается с вами денег на два года две тысячи восемьсот шестьдесят два рубля сорок восемь копеек да сверх того на чрезвычайные расходы тысяча рублев».
22 июля 1722 г. Геннин выехал из Москвы к новому месту службы и только 2 октября прибыл в Кунгур. Из Олонецка он выслал на Урал партию людей на 49 подводах.
В 46 лет Геннин стал главой уральских казенных заводов. В 1722- 1734 гг. он реорганизовал несколько имевшихся, построил 9 новых, а когда покидал этот край, оставил после себя 12 металлургических предприятий. Что же представлял собой этот человек, кипучая деятельность которого, сравнимая с заслугами Никиты и Акинфия Демидовых, способствовала освоению Урала?
Сведения о нем содержатся в документах, носящих официальный или полуофициальный характер. Перед нами возникает образ честного служаки, ведшего подробный отчет о своей работе, и составившего, в частности, «Описание» уральских горных заводов. Это сочинение содержит, помимо чисто технических сведений, данные о зарплате, количестве и номенклатуре готовой продукции, короче говоря, свидетельствует о педантичности Геннина, что редко можно было встретить в то время. Его «Описание» — это уникальный документ, без которого невозможно исследовать развитие уральской металлургии в первой половине XVIII в.
Трудности, с которыми столкнулся Геннин, породили у него чувство пессимизма, отразившееся в его переписке с царем и Берг-коллегией. Он постоянно на что-то жаловался, старался всячески оправдаться, а после 1730 г. стал откровенно сетовать на свою судьбу. Не в силах больше отстаивать интересы казенных предприятий, постоянно попрекаемый за свое иностранное происхождение, он попросил отставки и в 1734 г. ее получил.
Прибыв в Кунгур, Геннин осмотрел казенные Каменский, Уктусский и Алапаевский горные заводы. Он установил, что «рек, руд, лесов, где быть заводам, довольно», однако они «первое — не в удобном месте построены и за умалением воды много прогулу бывает, второе — припасов мало, третье — мастера самые бездельные и необученные». Короче говоря, заводы находились в плачевном состоянии и не могли выполнять задачи Берг-коллегии.
У Демидова же заводы, по наблюдениям Геннина, были «в хорошем весьма порядке и в самых лучших местах построены». Несмотря на чрезмерную критику деятельности своего предшественника, замечания Геннина, в основном, были справедливыми: Татищев многого не успел сделать.
Геннин сразу же окунулся в работу. Конфликт между Демидовым и Татищевым рассмотрим дальше, потому что он касается проблемы конкуренции частной и казенной промышленности. Но один вопрос следует осветить уже сейчас, поскольку от него во многом зависел успех Геннина. Геннину было поручено реализовать Берг- привилегию и, таким образом, продемонстрировать мощь государства, которое уральские помещики игнорировали. К Геннину стали поступать жалобы рудоискателей на Строгановых, не пускавших их на свои земли. Найти рудоискателей, промышлявших в их вотчине, Строгановым было трудно. Зная о Берг-привилегии, рудознатцы проникали и в строгановские владения, но если их обнаруживали тамошние приказчики, то расправа была суровой. Вряд ли Геннин мог пресечь эти безобразия: власть государства заканчивалась у границ феодальных владений.
Лишь на казенных землях деятельность Геннина в какой-то мере имела успех. Он объявил, что будет жестоко наказывать всех, кто чинит препятствия поискам медной руды. За ее добычу Геннин обещал деньги, а за утайку — битье кнутом; образцы найденной руды должны были сразу же высылаться ему.
Организовав розыск руды, особенно меди, Геннин занялся поиском мастеровых. Поскольку Кунгурский завод издавна славился кустарной металлургией, и там вполне можно было найти людей для заводских работ, Геннин приказал переписать их по всему Кунгурскому уезду. В итоге было выявлено 239 лиц, что «руду копают и железо плавят», и 13 укладных мастеров. Геннин обязал их работать на казенных горных заводах. Указ Геннина, касавшийся кустарей- «мужиков», запрещал им «в малых печах крицы делать».
Геннин отмечал, что «мужики», занимавшиеся кустарной промышленностью, «не мало руды и лесов тратят и весьма сожалетельно на леса смотреть». Он велел им «железную руду копать и нам к заводам продавать по указной (фиксированной) цене». Геннин предписал свой указ «всенародно» объявить и прибить его текст у церквей. Конечно, ликвидация кустарного железного промысла способствовала сохранению для казенных горных заводов лесных массивов, но тогда еще леса на Урале было много. Меры, предпринятые Генниным по ограничению вырубки леса на Урале, соответствовали планам правительства создать единое для всей империи лесное законодательство.
Геннин обвинил кустарную металлургию в истреблении уральских лесов и стал прижимать кустарей. Последние отказывались работать на предприятиях из-за низкой зарплаты и жестокой эксплуатации, но запрет на кустарную плавку вынудил их устраиваться на казенные горные заводы. Рабочих набирали не только добровольно, но и принудительно: Геннин приказал собрать по два человека, с каждой казенной деревни «для рудных дел» (вероятно, речь шла о простых кузнецах).
Одновременно Геннин начал строительство новых горных заводов и занимался этим все время своего пребывания на Урале.
В октябре 1722 г. он предписал построить два горных завода на реках Ягошиха и Иргина; первый должен был стать железоделательным, второй — медеплавильным. В мае 1723 г. в присутствии пленного шведского капитана Берглина и мастера Циммермана состоялась закладка Егошинского завода. К его строительству привлекли крестьян Кунгурского уезда и вольнонаемных людей, а в качестве работников приписали два села «з деревнями», в общей сложности 735 душ мужского пола. В январе 1724 г. завод был пущен в строй.
В ноябре 1722 г., осматривая рудники и заброшенный медеплавильный завод около деревни Григоровой, Геннин заметил, что здесь «медного шифера имеетца довольно» и приказал начать строительство Цыскорского завода. Но воевода Соликамской провинции отказался прислать строителей и заготовить лес. Геннин пожаловался в Петербург, но безрезультатно — указ, грозивший наказаниями местным властям за отказ от помощи в строительстве горных заводов, не выполнялся. Тогда Геннин был вынужден в 1724 г. построить с помощью 300 тобольских солдат два завода на Пыскоре, один на старой плотине, другой — рядом, на р. Камгорке. По окончании работ к заводам приписали 4070 крестьян.
В мае 1723 г. Геннин приказал вехотурскому воеводе построить по указаниям шведского пленника плотину и медеплавильный завод на Ляле. На строительстве, законченном в 1724 г., трудились крестьяне Верхотурского уезда, и 412 из них потом были приписаны к заводу, который, впрочем, из-за «пресечения» руды остановился в 1727 г. Его пытались перепрофилировать на производство купороса, затем стекла, и, наконец, поташа, восстановив первоначальную специализацию только в 1729 г., когда рядом опять нашли медь.
В декабре 1723 г., в 10 верстах от Алапаевска, Геннин нашел удобное место для строительства Нижне-Синячихинского завода, который начал функционировать в 1727 г. и перерабатывал алапаевский чугун. Его возвели приписные крестьяне и вольные работники Алапаевского дистрикта.
Строительству в 1724-1727 гг., Полевского завода предшествовали поиски меди для екатеринбургских и уктусских предприятий. Изобилие руды и желание избежать ее дальних перевозок навели на мысль построить здесь завод, тем более что лес вокруг Екатеринбурга постепенно истощался. Полевской завод был медеплавильным, но на нем имелась кричная печь для плавки железа в случае появления дефицита меди.
В 1724 г. сильная засуха чуть было не остановила работу екатеринбургских горных заводов, но Геннин немедленно предписал построить вверх по течению Исети, в 4 верстах от Екатеринбурга, новую плотину, образовавшую огромное озеро. Затем рядом с плотиной построили три цеха Верхисетского завода с б молотами. В 1726-1728 гг. там начали производить железо. Верхисетский завод получал чугун из Екатеринбурга и Уктусска, но на случай остановки екатеринбургской домны на нем поставили в 1734 г. собственный плавильный агрегат.
В 1724 г. Геннин начал строить четырьмя верстами выше Уктусского завода, рядом со старой плотиной, Верхне-Уктусский завод, пущенный в апреле 1726 г.
Таким образом, первые годы пребывания Геннина на Урале были очень плодотворными. Планы строительства большинства горных заводов были разработаны при Петре Великом, а их реализация началась уже после смерти царя. Гораздо позже, в 1732 г., началась постройка железоделательного Сысертского завода; для защиты от «набегов неспокойного народа башкирского» его обнесли «палисадной крепостью». Строили его, а затем работали на нем приписные крестьяне Крутихинского дистрикта. Завод выдал первую продукцию в 1733 г.
Но самым замечательным из всех деяний Геннина является строительство Екатеринбурга. Оно максимально обнажило трудности, с которыми сталкивались начальники казенных заводов.
Екатеринбург
В 1723 г. Геннин начал строить завод-крепость, позже известный как Екатеринбург. Названный в честь Екатерины I, жены Петра Великого и будущей российской императрицы, он возводился на месте, выбранном Татищевым. Разработанный Генниным план строительства завода, который должен был одновременно стать и хозяйственной столицей края, был реализован в рекордно короткие сроки. Завод задумывался крупным, с 4 домнами и несколькими «фабриками»; смету составили к концу 1722 г., а в марте 1723 г. работа закипела.
Строителей набрали среди местных приписных крестьян, по одному работнику от трех дворов; привлекли также полк солдат из Тобольска — в основном для обеспечения порядка и безопасности, ведь рядом проходила северная граница Башкирии. Для защиты от башкир построили крепость. В июне 1723 г. на строительстве трудились более 1000 крестьян, около 500 плотников, более 200 конных работников. В июле пригнали еще 1500 пеших и 500 конных крестьян, к которым добавилось 900 солдат из Тобольска. Надо иметь в виду, что найти столько людей в этом крае было крайне трудно. Геннин хотел закончить стройку примерно за год и потребовал ус- корить работы. Крестьяне, крайне недовольные неожиданно свалившейся на них обузой, нередко открыто протестовали и использовали любую возможность, чтобы бежать в Сибирь или к башкирам.
Суровая дисциплина, поддерживаемая солдатами, была призвана увеличить производительность труда и помешать побегам. Строителей Екатеринбурга косили непосильный труд и болезни. В своих донесениях в Петербург Геннин жаловался, что «хотя жалования дается каждый месяц порядочно и безволокитно, также и провиянт, однакоже бежало много ныне на воровство на Волгу».
Жалованье строителей все же было мизерным. Солдаты ежемесячно получали свои обычные 33 коп., и Геннин никак не смог добиться от царя увеличения этой суммы. Крестьянам выдавалось питание и 2 гроша в день. Но даже если бы крестьянам платили серебром, это вряд ли их обрадовало, поскольку стройка отрывала от полевых работ. В результате на тех, кто остался в деревнях, в первую очередь на крестьянских жен и детей, легла вся тяжесть пахоты, сенокоса и жатвы, что вызвало поток жалоб.
Однако в апреле 1724 г., как он и планировал, Геннин докладывал: «Екатеринбургские заводы и все фабрики в действе, а имянно: две домны, две молотовые, три досчатых молота, два беложестяных молота, укладная, стальная, железорезная, проволочная, пильная мельница, и еще скоро две молотовые поспеют в действо».
В 1725 г. на Екатеринбургском заводе возникли новые «фабрики»: медеплавильня с 3 печами, 3 горнами и 1 толчеей, в 1734 г. — лаборатория, платный двор с механизмами для печатания и резания платов, Монетный двор.
В 1723 г. город стал административным центром Урала. До этого Сибирское высшее горное начальство размещалось на Уктусском заводе. Геннин перевел этот орган в Екатеринбург, переименовав в Сибирский обербергамт. Он выписал для новых горных заводов оборудование из Олонецка и Саксонии. Установив плющильный и железорезный станы, Геннин снабдил их саксонскими верстаками, доселе неизвестными на Урале. Он также внедрил специальный станок (якобы собственного изобретения) для сверления жерл пушек. Екатеринбург, обладавший многопрофильным и передовым промышленным комплексом, стал образцом для остальных уральских горных заводов.
В Екатеринбурге Геннин реализовал еще один план Татищева: он открыл две школы — словесную, где учили читать и писать, и арифметическую, с преподаванием арифметики, геометрии, тригонометрии и рисования. Они должны были, по словам Геннина, комплектовать «ко всем горным и заводским делам в мастеровые люди и в протчие чины, також и в подьячие». Согласно инструкции Геннина, учеба должна была начинаться с преподавания «страха Божия и всякого благочиния». В них учились сыновья священников, мастеров, подмастерьев и всех заводских жителей. Занятия продолжались круглогодично, с перерывом лишь на один месяц в самое темное время года: в декабре — январе. Посещение школы было обязательным, за каждый день прогула штрафовали родителей ученика. «Оплошным» и злоупотребляющим спиртным учителям по инструкции Геннина грозил «вычет денег, кованье, работа и тому подобное».
Геннин хотел открыть школы и на других казенных заводах, но там не нашлось учителей и желающих учиться. Только школа в Екатеринбурге функционировала более или менее нормально, поскольку находилась под прямым надзором обербергамта. Отсутствие школ отрицательно сказывалось не столько на производстве, сколько на управлении им: заводчики постоянно жаловались на недостаток приказчиков и их неграмотность.
