Образование и школы
В XVI—XVII вв. в России представители различных сословий получали примерно одинаковое образование. Сыновья бояр, дворян, духовенства, посадских, крестьян учились читать и писать по одним и тем же книгам. После этого каждый из них мог пополнять свои знания, изучая книги самостоятельно. Для выходцев из разных сословий существовали равные возможности для получения образования. В XVI — XVII вв. в среде белого духовенства грамотность составляла 100%, среди крупных и мелких землевладельцев — более 50%, посадского населения — около 20%, крестьян — не ниже 15%.
На Урале в XVII в. грамотность, скорее всего, была несколько ниже, так как основных центров просвещения — церквей и монастырей было меньше, чем в центральной России.
Первые школы в XVIII в. возникли благодаря инициативе архиереев — выходцев с Украины, выпускников Киевской духовной академии. Именно они стали открывать при архиерейских домах общеобразовательные школы, дававшие начальное образование. Первое такое училище за Уральским хребтом возникло в 1703 г. в Тобольске. В XVIII в. действовали школы при монастырях Далматовском, Верхотурском, Невьянском. В них обучались в основном дети духовенства. Постепенно архиерейские школы стали превращаться в учебные заведения для подготовки церковно- и священнослужителей.
В XVIII в. оформляются сословия, и за каждым из них закрепляется определенный вид деятельности. Детей дворян готовили к гражданской, военной и придворной службам, дети духовенства, горожан, мастеровых, крестьян должны были продолжать занятия своих отцов. Вид деятельности становился наследственным, поэтому для детей из различных общественных слоев открывались разные учебные заведения, образование стало носить сословный характер.
В 1721—1722 гг. по инициативе В.Н. Татищева были открыты первые школы в Кунгуре, на Уктусском и Алапаевском заводах, в которых учились дети заводских служащих, мастеровых, работных людей и крестьян. В них в 1722 г. обучалось 104 человека.
После отъезда Татищева они прекратили свое существование. Но когда он вновь вернулся на Урал в 1734 г., то представил Кабинету министров проект словесных и арифметических школ казенных заводов Урала. В1735—1737 гг. такие учебные заведения открылись почти на всех заводах, принадлежащих государству. Позже в Екатеринбурге открылись немецкая и латинская школы и школа знаменования. В иноязычных школах изучали латинскую и немецкую грамматику, делали переводы и знакомились с основами истории и географии; в школе знаменования занимались рисованием и черчением.
Особенностью учебных заведений XVIII в. было объединение уже в начальной школе общего и профессионального образования. После усвоения навыков чтения учащиеся приступали к изучению камнерезного, токарного, столярного и паяльного ремесел. Кроме того, их обучали рудному делу, азам механики, архитектурного искусства. Профессиональные навыки школьники получали, участвуя в производственном процессе.
По замыслу Устава 1786 г. в уездных городах должны были открываться малые народные училища, обучение в которых длилось два года, а в городах-центрах наместничеств — главные, со сроком обучения пять лет. Программа главных училищ соответствовала повышенному типу начальной школы и даже приближалась к средней. В конце XVIII в. на Урале действовали три главных училища (в Вятке, Перми и Оренбурге) и девять малых.
Развитие технических и научных знаний
Энергичное освоение горных богатств края началось в XVIII в. Поиск полезных ископаемых вели местные крестьяне и работные люди. Но и до прихода русских местные жители были хорошо знакомы с рудными богатствами. В первой половине XVIII в. более 360 башкир занимались поиском руды для заводов. «На Урале всяк рудознатец» — такая поговорка сложилась в старину.
В 1736 г. манси Степан Чумпин показал русским гору на берегу реки Кушвы — богатейшее месторождение магнитного железняка. Позже он водил туда Татищева, который охарактеризовал эту гору емким словом «Благодать». За свое открытие Чумпин получил от казны 24 рубля 10 копеек. Как гласит легенда, Степана, который принял крещение, сожгли его сородичи за то, что он привел на гору, считавшуюся у манси священной, русских. В XIX в. на горе Благодать ему поставили памятник-тумбу с чугунной чашей и факелом.
Гороблагодатские рудники дали начало трем заводам — Кушвинскому, Верхнетуринскому и Баранчинскому. Они, находясь недалеко друг от друга, составляли единый производственный комплекс и были лакомым кусочком для уральских промышленников.
Открытия рудознатцев способствовали накоплению научных знаний в области минералогии и горного дела.
21 мая 1745 г. Ерофей Марков — крестьянин-старообрядец из деревни Шарташ, располагавшейся в 6 верстах от Екатеринбурга, наткнулся на первое российское самородное золото. Со временем выяснилось, что он открыл уникальное месторождение, получившее название Березовского. О нем упоминают учебники по геологии во всем мире. Удача Маркова подняла на поиски золота многих местных жителей. 9 июня 1797 г. в районе современного Миасса профессиональный рудоискатель Евграф Мечников открыл первое золото на Южном Урале. Именно здесь впоследствии были найдены крупнейшие самородки (самый большой из них, названный Большим треугольником, весил более 36 кг) в истории отечественной золотодобычи.
Металлургические домны уральских заводов были не только не хуже, но даже превосходили лучшие английские и шведские по своей производительности и экономичности. В шведских на 100 кг чугуна расходовалось 300—350 кг древесного угля, а на Екатеринбургском заводе — 150—170 кг.
Лучшим на Урале заводом, возведенным при участии иностранных специалистов, был Екатеринбургский завод, построенный под руководством В. И. Геннина. Геннин был инженером, получившим специальное образование, и, уже находясь на службе в России, он дважды выезжал за границу для изучения передового опыта и техники. А заводы, которые были построены Демидовыми, не имевшими специального образования, никогда не бывавшими за границей и в глаза не видевшими зарубежной техники, были и экономичнее, и продуктивнее Екатеринбургского.
В XVIII в. на Урале работали многие выдающиеся мастера-изобретатели, вошедшие в историю техники России и мира.
Уральские заводы строились на берегах рек, которые перегораживали плотинами гидротехники (их называли водяными людьми). Заводские гидротехнические сооружения отличались высоким мастерством исполнения. Многие плотины, несмотря на сложные условия их эксплуатации и на то, что прошло более 250 лет со дня их строительства, используются и сейчас.
Плотинный мастер, который следил за всем водным хозяйством, был очень важной фигурой, потому что плотина была сердцем завода. Вода приводила в движение все машины и механизмы. Одним из талантливых гидротехников был Козьма Дмитриевич Фролов (1762—1800). Он родился на Урале в семье мастерового Полевского завода. Там же окончил школу. В 1759 г. Фролов стал руководителем горных работ на Березовских золотых промыслах. Здесь он изобрел промывальную машину, которая значительно облегчила и ускорила обработку толченых руд. Впоследствии другие его изобретения позволили механизировать многие трудоемкие производственные процессы на рудниках.
Первая революция в механике, как известно, произошла в XI—XIII вв., когда появились водяные колеса (их мощность составляла 2,5 лошадиные силы) и ветряные мельницы (10 лошадиных сил). В XVIII в. начался новый этап в развитии техники. На смену мускульной силе человека, животных, энергии воды и ветра шла энергия пара.
Одним из изобретателей паровой машины был Иван Иванович Ползунов (1729—1766). Родился выдающийся механик-теплотехник в Екатеринбурге в семье солдата, уроженца города Туринска. После окончания школы работал на горных заводах Урала и Алтая. Паровая машина И. Ползунова превосходила известные зарубежные аналоги. Она предназначалась не только для подъема воды в насосах, но и для привода воздуходувных мехов. В отличие от английской машины, в которой рабочий ход сменялся холостым, машина Ползунова представляла двигатель непрерывного действия. Это достигалось применением двух цилиндров вместо одного: поршни цилиндров двигались навстречу друг другу и попеременно действовали на общий вал.
Талантливый механик-самоучка Егор Григорьевич Кузнецов (1725—1805) родился в семье кузнеца Выйского завода.
Особую известность ему принесли музыкальные дрожки (легкий экипаж для конной тяги). На них имелся прибор для отсчета пройденного пути — путемер. Сложной механизм каждую версту отмечал еще и звоном колокольчика. Музыкальный механизм, вмонтированный между задними колесами, исполнял 22 мелодии. При желании его можно было отключить.
В 75-летнем возрасте Егор Григорьевич сам ездил на дрожках в Москву для показательных испытаний. Один из очевидцев, присутствовавших при этом, писал:
-…Многие старики-мастера, увидев, удивлялись и сказали, что это первейшее мастерство в мире, что никто до сих пор не слыхал о подобном мастерстве. И мы тоже превелико удивлялись, понравилось нам, как человек без знаний сделал это своим умом».
Сегодня это изобретение хранится в Эрмитаже. Кузнецова с семьей освободили от крепостной зависимости. Получил вольную и его племянник — Артамон Елизарович, изобретший в 1799—1801 гг. первый в России велосипед.
Целый ряд важных научных и практических работ по горному делу, металлургии, исторических описаний уральских заводов оставили Вильям де Геннин, Василий Никитич Татищев, Андрей Федорович Дерябин, Аникита Сергеевич Ярцов.
Ярцов Аникита (Никита) Сергеевич (1737—1819), выдающийся горный деятель и металлург, ученый. Окончил Екатеринбургскую горную школу и Московский университет. Занимался строительством заводов в Вятской провинции. В 1797—1802 гг. возглавлял канцелярию Главного заводов правления на Урале. Автор капитального труда «Российская горная история». Среди его родственников и друзей были Г. Р. Державин, А. Н. Радищев, Н. И. Новиков.
В Тобольске работал Семен Ульянович Ремезов (1642—1720) — талантливый картограф, географ, историк, этнограф, иконописец, архитектор. Совместно с тремя сыновьями он составил «Чертежную книгу Сибири», которая вскоре стала широко известна в Европе. Когда ему было около 50 лет, он разработал архитектурный проект Тобольского кремля, познакомился в Москве с лучшими образцами отечественной и западноевропейской архитектуры и после возвращения домой руководил строительством каменного кремля. Основу рукописного наследства С. У. Ремезова составляют, кроме «Чертежной книги Сибири», «Служебная чертежная книга», «Описание о сибирских народах и граней их земель», «Краткая Сибирская история». Иллюстрации ко всем своим работам Ремезов делал сам.
В Оренбурге жил и работал выходец из семьи вологодского купца Петр Иванович Рычков (1712—1777) — видный историк и географ, исследователь Южного Урала. Путь ученого начался в Оренбургской экспедиции в должности управителя канцелярских дел… С 1735 г. до конца жизни он не покидал Оренбургского края. После завершения экспедиции он стал деятельным чиновником при Оренбургском губернаторе, получил чин коллежского советника.
Рычков имел небольшой (Ирлянский) завод и имение в Башкирии. В последний год жизни был назначен начальником уральских горных заводов. Главное наследие П. И. Рычкова — его научные труды (известно около 70). Им написана «История Оренбургская» (1759) и «Топография Оренбургская» (1762). В первой работе П. И. Рычков описал историю Оренбургской экспедиции и колонизации Оренбургского края. Во втором сочинении излагается история образования Оренбургской губернии и дается ее статистико-топографическое и географическое описание. Обе книги содержат обильный и бесценный материал о жизни местных народов: башкир, казахов, татар, каракалпаков, — о деятельности в крае первых российских администраторов, о взаимоотношениях России и государств Средней Азии.
Часть из его многочисленных сочинений была опубликована в российском журнале «Ежемесячные сочинения», в результате чего П. И. Рычков стал известен широкому кругу ученых и читателей России. За вклад в науку ему первому из ученых — было по предложению М. В. Ломоносова присвоено звание члена-корреспондента Петербургской Академии наук (1759).
Во время Крестьянской войны 1773—1774 гг. П. И. Рычков пережил осаду Оренбурга. Его впечатления об этом событии были запечатлены в рукописи «Осада Оренбурга». Ею воспользовался А. С. Пушкин, заметив, что сочинение П. И. Рычкова «отличается смиренной добросовестностью в развитии истины, добродушным и дельным изложением оной…»
Экспедиции и путешествия
Территории, вошедшие в состав России в XVI—XVII вв., долгое время оставались недостаточно изученными. Изменившиеся в начале XVIII в. темпы развития страны потребовали более детального знакомства с восточными районами Российской империи, а накопление научных знаний позволило организовать целый ряд экспедиций по стране. Известные ученые должны были прежде всего изучить и описать естественные ресурсы, необходимые для дальнейшего хозяйственного развития России. Но они, конечно, проявляли интерес к истории, обычаям, занятиям и быту местного населения.
В 1730-е г. в Тобольске была сформирована Вторая камчатская экспедиция, называемая также Великой Северной экспедицией, в которой принимали участие Г. Миллер, И. Гмелин, С. П. Крашенинников и др. В это же время на Южном Урале начинает свою работу Оренбургская экспедиция, с деятельностью которой связаны имена географа, картографа, горного деятеля И. К. Кирилова и П. И. Рычкова.
В 1768 г. к работе на Урале приступила новая комплексная экспедиция, организованная Академией наук. В составе ее были: И. Г. Гмелин, П. С. Паллас, И. И. Лепехин, Н. П. Рычков,
И. П. Фальк и другие ученые.
Паллас Петр Симон (1741—1811) — естествоиспытатель, член Петербургской Академии наук, один из крупнейших ученых Европы XVIII в. В 1767 г. прибыл в Россию из Германии и в 1768 г. возглавил экспедицию по Уралу, состоящую из трех отрядов. Одним из опорных пунктов экспедиции был Челябинск, откуда Паллас отправлял рапорты в Академию наук, совершал выезды в Екатеринбург и Тобольск, встречался с другими участниками экспедиции.
П. Паллас побывал на многих озерах Южного Урала и на основе собственных наблюдений и сведений, полученных от местного населения, составил описания некоторых (Увильды, Чебаркуль, Иртяш).
Проводя исследования в окрестностях Челябинска, ученый был поражен обилием водоплавающей дичи на озерах. В своей книге он так отметил увиденное: «Сюда стадами слетались и на многочисленных здешния степи озерах приятное для себя пребывали еще и довольный корм сыскивали: и так везде видны были тучи диких гусей, уток и всяких водяных птиц, в коих ни в какую осень Исетская провинция недостатку не имеет».
Большой вклад в изучение края внесли ученые Гмелин Иоганн Георг (1709—1755), автор четырехтомного «Путешествия по Сибири», директор Ботанического сада Петербургской Академии наук, руководитель отрядов экспедиции Фальк Иоганн Петр (1727—1774), академик Петербургской Академии наук Лепехин Иван Иванович (1740—1802) и автор записок об экспедиции П. Л. Палласа, сын П. И. Рычкова Рычков Николай Петрович.
Удивительное путешествие совершил уралец Филипп Сергеевич Ефремов (1750—после 1810), уроженец города Хлынова (Вятка). В 13 лет он был отдан в Нижегородский пехотный полк солдатом и сразу же произведен в капралы. В 19 лет стал сержантом и в 1774 г. был отправлен на военную службу в Оренбургский край, где попал в плен к пугачевцам. Бежал, был схвачен киргиз-кайсаками и продан в рабство в Бухарский эмират. За отказ принять мусульманство был подвергнут пыткам, но не изменил своего решения.
Тем не менее, один из бухарских правителей использовал его как военного слугу. За время службы Ф. Ефремов принимал участие во многих военных походах и сражениях в составе бухарских войск и дослужился до сотника, был пожалован землей и деньгами. Но все это время он не переставал думать о Родине и при первой же возможности бежал, сумел добраться до столицы Индии Дели. Из Индии на корабле, обогнув Африку, Ефремов попал в Англию, откуда до России ему было «рукой подать».
Его странствие длилось 9 лет. За это время он побывал в пустынях Каракумы и Кызылкумы, в Иране, Хорезме, долго жил в Бухаре. Ф. С. Ефремов стал первым из европейцев, прошедших путь через Западный Тибет в Индию. Он неплохо знал восточные языки, повсюду интересовался жизнью народов, поэтому наука, благодаря ему, получила вполне достоверные, хотя и лаконичные сведения о многих областях Азии, не известных в Европе. Книга Ф. Ефремова еще при жизни автора издавалась три раза — случай для того времени весьма редкий.
