Содержание статьи
Роль казачества в социальных движениях
На протяжении XVI—XVIII вв. отношения отношения между вольными казаками и правительством складывались весьма неровно. В 70-е гг. XVI в. центральная власть, нуждаясь в
дополнительной военной силе для продолжения тяжелой Ливонской войны, была вынуждена прибегнуть к помощи казаков. Московские дипломаты виновато разводили руками перед ногайскими послами, протестовавшими против того, что казаки громят их кочевья и угоняют стада, и объясняли, что никак не могут на них повлиять. Но в то же время правительственные войска обращали свое оружие против разбойничавших на торговых путях казаков, для которых не было никакой разницы кого грабить — крымских, ногайских, русских купцов, лишь бы была добыча.
С появлением царских воевод на Волге казаки уходят дальше на восток: вслед за Ермаком в Сибирь и с Богданом Брязгой на Яик. Но от постоянно крепнущей центральной власти убежать было невозможно. Буквально по следам беглецов и уходивших от столкновения казаков шли царские отряды, раздвигавшие границы государства. Получалось, что люди, протестовавшие против усиления и произвола государственной власти, сами способствовали ее распространению на новые земли. Они как бы вели за собой, показывали и облегчали путь «государевым людям», принимая на себя первые удары местного воинственного населения.
Всякий раз, как только казаки отвоевывали жизненное пространство у своих соседей-кочевников, на них неизменно приходили царские войска и представители власти, от которых не было возможности укрыться ни на Дону, ни на Волге, ни на Яике, ни за Уралом… К тому же и в самой казачьей среде отношение к власти Москвы было противоречивым: от полного неприятия до сознательного стремления поставить себя в подчинение. Поэтому неудивительно, что во всех социальных потрясениях XVII—XVIII вв. заметную роль играло казачество.
Крестьянство, хотя и составляло основную движущую силу в восстаниях и войнах, не было способно к ведению длительной вооруженной борьбы и самостоятельному движению. В крестьянских движениях европейских стран своеобразным катализатором являлись городские слои, поскольку они лучше крестьян были приспособлены к боевым действиям: в городах производилось оружие и находились склады вооружения и боеприпасов; горожане создавали идеологию восстаний, разрабатывали теоретические принципы движений. В России же горожане не были готовы к тому, чтобы выполнить функции такого катализатора. Эту роль выполнило казачество.
Борьба казаков за сохранение традиций вольницы
Еще в XVII в. яицкие казаки выражали недовольство действиями правительства, направленными на ограничение казачьих вольностей.
С 40-х гг. XVII в. они в течение двух десятков лет пытались уничтожить Гурьевскую крепость, которая строилась купцами Гурьевыми при поддержке правительства. Эта крепость являлась преградой, мешающей традиционным казацким походам «за зипунами», то есть за наживой.
Яицкие казаки поддержали восстание С. Т. Разина. После подавления его правительство постаралось усилить контроль за их деятельностью. Яицкое войско обязали нести военную службу. Это не понравилось казакам. Часть войска в 1677 г. взбунтовалась. Бунт был подавлен, а некоторые из недовольных казаков, не желая исполнять правительственные указы, через Каспийское море ушли к берегам персидских владений.
В XVIII в. начался новый этап наступления на казачьи права, связанный с оформлением абсолютизма. Яицкое войско, как уже говорилось, было отдано в подчинение Военной коллегии. С 1723 г. у казаков отняли право утверждения выборного войскового атамана. Первым из «назначенных» атаманов, был Григорий Меркурьев. Но казаки не согласились с этой кандидатурой и вели борьбу до тех пор, пока Меркурьев не был лишен атаманства. В эти годы в Яицком войске произошло разделение казаков на две партии: «послушную» (старшинскую) и «непослушную» (войсковую). Между ними не раз возникали конфликты.
После создания Оренбургской губернии, в 1744 г., атаман Яицкого войска стал подчиняться оренбургскому губернатору. Войсковой круг фактически был лишен статуса высшего органа войска и занимался решением лишь сугубо внутренних проблем. Предписания, поступавшие из центра, зачитывались на круге и по сути являлись обязательными для исполнения. При этом мнения рядовых казаков даже не выслушивались.
Оренбургский губернатор И. И. Неплюев, проводя линию правительства на ограничение самоуправления войска, все же считался с вековыми казачьими традициями. Расширяя полномочия войскового атамана, он строго предписывал ему не притеснять рядовых казаков, которые в случае «чинимых им обид» могли жаловаться на решение войскового суда в Оренбургскую губернскую канцелярию. Первому губернатору Оренбургского края удавалось гасить возникающие конфликты между «послушными» и «непослушными» казаками.
После перевода Неплюева непримиримая борьба между двумя этими партиями разгорается с новой силой.
В 1763 г. Военная коллегия под угрозой суровых наказаний потребовала от войскового атамана ликвидировать «беспорядки» и «своевольства» в среде яицких казаков.
Создание Потёмкинского легиона
В конце 1760-х гг. Г. Потемкин предложил сформировать особый казачий легион, в состав которого должны бы ли войти части от всех казачьих войск, в том числе и от Яицкого.
Этот план был одобрен Екатериной II, и в Москве началось формирование Потемкинского легиона.
В апреле 1770 г. на Яик был отправлен указ императрицы:
«Учредить Мы повелели Московский легион, при котором казацкой команде быть от войска нашего Яицкого; того ради оному войску выбрать из старшин и есаулов 10, из сотников и десятников 18, из казаков 300, писаря одного, да в трубачи и в цирульники из казаков к тому способных 5, а всего 334 человека людей молодых, здоровых и во всем исправных и состояния хорошего, а особливо старшин, есаулов, сотников и десятников и таких, как наперед сего и против неприятеля в сражениях бывали, и при них лошадей прочных и к службе годных».
По плану Потемкина легионеры должны были брить бороды (для чего и предусматривались «цирульники», то есть брадобреи), носить особую форму и иметь регулярный строй. Но яицкие казаки, бывшие в основном приверженцами старой веры, бритье бород почитали величайшим бесчестием, а регулярный строй и новую форму — нарушением казачьих войсковых традиций.
Вслед за этим распространялись слухи, что правительство намерено набрать из казаков гусарские эскадроны. Тогда казаки без ведома атамана отправили с челобитной делегацию в Санкт-Петербург, чтобы просить освобождения от службы в легионе и узнать, правда ли, что их хотят преобразовать в регулярные войска. Возглавлявший Военную коллегию граф Чернышев поступил с казачьими посланникам как с возмутителями спокойствия: им сбрили бороды и отправили на службу в один из пехотных армейских полков.
При первой удобной возможности казаки убежали и тайно вернулись в Яицкий городок. Это усилило брожение. Казаки отказывались вступать в легион и служить в северо-кавказских крепостях Кизляре и Моздоке под командованием армейских генералов. Правительство, не желая идти на открытый конфликт с войском, пошло на уступки, разрешив казакам на службе в легионе носить бороды. Но казачье большинство, несмотря на это, отправляет в столицу делегации с казачьими челобитными. Одной из делегаций удалось пробиться на прием к императрице. В Петербурге посчитали невыгодным ссориться с казаками. В Яицком войске насчитывалось 4610 человек. Правительство нуждалось в этой военной силе. Поэтому в декабре 1770 г. появился новый указ императрицы, освобождавший яицких казаков от легионной службы:
«Войска Яицкого сотники и казаки, собравшись многочисленным числом, неоднократно просьбами своими нас утруждали. За таковое их дерзновение хотя они и заслуживают неопустителъному наказанию, но из единого нашего монаршаго милосердия в таковом их поступке всемилостивейше прощаем и, снисходя на их просьбу, увольняем их вовсе от легионной команды, туда их впредь не наряжать…
нашей же Военной коллегии повелеваем предоставить нам, для определения в легионную команду, вместо яицких казаков других.»
Волнения казаков в 1771—1772 годах
Причиной волнения 1771 г. стала задержка жалованья. Не получив его в полном размере, казаки отказывались принимать участие в военных походах. Помимо того, командиры походов назначались, а казаки хотели выбирать их сами, как это было прежде. Для разбора жалоб Военная коллегия отправляла офицеров, но войсковая верхушка (атаман и старшины) перетягивала их на свою сторону. Это озлобляло недовольных, они продолжали протестовать и жаловаться на несправедливость следователей-офицеров, на злоупотребления старшин, разворовывавших войсковые и государственные деньги. Военная коллегия меняла следователей, но это не в силах было изменить угрожающего хода событий. К концу 1771 г. обстановка в войске стала критической.
Генерал-майору Траубенбергу и гвардии капитану Дурново не удавалось решить вопрос о смещении неугодных казакам старшин. 13 января 1772 г. в Яицком городке разыгралась кровавая трагедия. Против выражавших недовольство казаков были по приказу Траубенберга выставлены пушки. Но восставшие рассредоточились по дворам и в течение получаса
вели стрельбу из засады до тех пор, пока канониры (артиллеристы) не были убиты.
Восставшие казаки убили ненавистного им атамана Тамбовцева, изрубили саблями генерал-майора Траубенберга, убили дьяка Суетина и писаря Июгунова. Старшины и «послушные» казаки быпи избиты, их дома разграблены, а дела следственной комиссии сожжены.
Беспорядки в Яицком городке были окончательно подавлены лишь в июне 1772 г. Зачинщиков арестовали и отправили в Оренбург. Казачий круг упразднили. Вместо войсковой канцелярии была учреждена комендантская канцелярия во главе с армейским полковником. В Яицком городке было объявлено осадное положение.
Весной 1773 г. следственная комиссия закончила свою работу и вынесла приговор: 16 человек, наказав кнутом, вырвав ноздри и поставив клейма, сослать «в вечную работу» на Нерчинские заводы; 38 человек после наказания кнутом сослать вместе с семьями на поселения; с остальных взять штраф в размере 36 756 рублей. Штраф выколачивали со всех «непослушных» казаков войсковой партии, независимо от того, где они находились на момент восстания — в самом городе или за его пределами. Положение рядовой казачьей массы стало еще более тяжелым. Это подтолкнуло их к новым отчаянным шагам.
