Содержание статьи
Русская культура, письменность, книги
Освоение русскими людьми Приуралья и Урала шло одновременно с распространением русской культуры, письменности, книги. В послесловии к московскому Апостолу 1564 г. сообщается, что после разгрома Казанского ханства и присоединения к России новых земель Иван IV приказал рассылать в строявшиеся церкви рукописные книги.
Рукописные и печатные книги стали неотъемлемой частью русской культуры Урала уже в XVI в. Одной из крупнейших в России того времени была библиотека вотчинников Строгановых. В 1578 г. при разделе имущества между наследниками основателя династии Аники Строганова, отмечаются 208 книг 84 названий. Среди них выдающиеся памятники славянского книгопечатания — издания белорусского просветителя Франциска Скорины (выпуски книг Библии 1517-1519 гг.), большое число печатных евангелий, которыми могли быть или «анонимные», т. е. увидевшие свет до 1564 г. в Москве, или изданные Петром Мстиславцем (Вильно, 1575). Там же были книги Ивана Федорова, появлявшиеся в Москве, в белорусском городке Заблудове, а позднее во Львове.
Разнообразным было собрание рукописных книг в этой незаурядной библиотеке. В собрании Строгановых в конце XVI в. преобладали книги богослужебного и богословского характера, что вообще характерно для библиотек того времени. Вместе с тем в описи 1578 г. названо много рукописей исторического содержания: летописцев, хроник, исторических повестей. Находились там и научные книги: «Философия» и «Каменная книга» (очевидно, лечебник, переведенный с английского строгановским врачом Кайбышевым). Лечебники и в XVII в. входили в состав строгановских библиотек.
В течение XVII в. собрание Строгановых значительно выросло и по оценкам историков, у одного из Строгановых — Максима Яковлевича в начале XVII в. было около 280 рукописных и печатных книг и 105 «тетрадей певчих книг». Была у пего и своеобразная «походная библиотека» — коробья с двадцатью «дорожными книгами».
Собрание Строгановых было уникальным и по числу книг, и по подбору, и по путям проникновения их в Приуралье и на Урал.
Обычно книги попадали на Урал вместе с людьми, приезжавшими в этот край. Чаще всего они привозились из Москвы служилыми людьми и духовенством. Сохранились владельческие и вкладные записи на книгах дворянина Ф. И. Ладыгина и подьячего Б. Лихвинцева, посланных в 1636 г. па Урал для расследования «государева дела» — выступления посадских жителей и крестьян Перми Великой против воеводы X. Рыльского.
Другим источником поступления книг были пожалования необходимых изданий Сибирским приказом. Книги для церквей Урала закупались на Московском печатном дворе и на торгу -в «овощном ряду».
Уже к началу XVII в. в уральском городе Верхотурье, ставшем административным центром Среднего Урала, имелось значительное число книг. Отсюда они поступали в строившиеся города Урала. Так, в 1600 г. верхотурский воевода выслал в новый город Туринск 11 рукописных и печатных книг. Верхотурье должно было снабжать «суда морские», строившиеся здесь в 1603 г. «для Мангазейского ходу», не только «всею судовою снастью», но и книгами.
Грамотой должны были владеть деятели местной администрации. Правительственные учреждения уже в первые годы существования нового Верхотурского воеводства устанавливали здесь определенный порядок делопроизводства, выполнение которого было немыслимо без наличия грамотных людей.
Многочисленные документы — прибыльные, дозорные, переписные книги, городовые, расписные списки, дьяческие и подьяческие счетные списки и т. и. — полагалось вести по строго определенному образцу. Сибирский приказ следил за порядком, не останавливаясь перед наказанием воевод, нарушавших его и присылавших в Москву передаточные книги «без руки (подписи) и без подьяческой справки, и верить им нечему, и то он учинил дуростью своею — в государских делах мотчание (задержка), а челобитчикам волокиты».
Существовало налаженное делопроизводство и в вотчине Строгановых, которое вели сначала «дьячки у письменных дел», а со второй половины XVII в. стряпчие. Документы хранились в архиве в ларцах и коробьях.
У служилых людей книги в XVII в. не были редкостью. Среди посадских людей тоже были грамотные. Знание грамоты облегчало ведение ремесленных и торговых дел. По подсчетам Н. В. Устюгова, в Соли Камской в 80-90-е годы XVII в. были грамотны от 40 до 49% верхушки посадского населения. Были у горожан и книжные собрания. У «лучшего» посадского человека Соли Камской О. И. Ростовщикова к концу 60-х годов XVII в. было 11 книг «божественных и всяких», т. е. небогослужебных.
Грамотна была и часть крестьян. Прежде всего это слободчики — те черносошные крестьяне, которые основывали новые слободы, призывали на них крестьян из других слобод и уездов.
Сведения о грамотности крестьян в XVI-XVII вв. немногочисленны. Образование, оставаясь в феодальную эпоху сословной привилегией дворянства, духовенства и верхушки посада, было малодоступно для крестьян.
Деятельность слободчиков определялась воеводскими наказами и наказными памятями. Наказные «памяти» предусматривали ведение в слободах делопроизводства. Грамотными людьми были «мирские писчики» из числа жителей этих слобод. Письмо становилось для пих профессией, средством существования. Сохранилась «память» верхотурского воеводы приказчику Краснопольской слободы о передаче откупа за письмо «всякие государевы дела, площадные и мирские» от крестьянина этой слободы А. Бердникова другому — Н. Бабайлову. Откуп за право быть писчиком составлял в 1682 г. крупную для того времени сумму -1,5 руб. в год.
Среди владельцев книг того времени встречаются и крестьяне. В большинстве случаев книги были не личной, а общинной собственностью. Деньги на книги собирали всем крестьянским «миром», так как стоили книги недешево: за «Устав» в Соликамске в 1611 г. платили 6 руб.
На Урале, как и в других областях страны, крупнейшие книжные собрания принадлежали церквам и монастырям: Пыскорскому, Далматовскому. Верхотурскому, Николаевскому и др.
Большое собрание было в основанном Аникой Строгановым в 1570 г. в Пыскорском монастыре. В конце XVI-XVII в. Строгановы неоднократно делали книжные вклады в этот монастырь. Вкладчиком книг в Далматовском монастыре был бывший его монах, крупный деятель русской церкви в конце XVII в., писатель и большой почитатель книг Афанасий Холмогорский. Поступали книжные вклады и от служилых людей: среди вкладчиков был выдающийся историк, географ, сибирский просветитель С. У. Ремезов, глава Сибирского приказа А. Л. Вилиус, приезжавший па Урал для строительства горных заводов.
Раскол русской церкви в середине XVII в., распространение на Урале старообрядчества оказали большое воздействие на общественную мысль, культуру жителей края.
Среди сторонников старой веры, кроме черносошных крестьян, оказались часть посадского населения края, беломестные казаки и драгуны, низшие слои духовенства.
Вереде зауральских староверов возникают полемические сочинения, резко критикующие церковные и светские власти. В Долматовском монастыре появляется послание в Тюмень «об антихристе и тайном царстве его», провозглашавшее патриарха Никона и царя Алексея Михайловича «предтечами антихристовыми».
Страстным проповедником старой веры на Урале стал Яков Лепихин, прежде служилый казачий атаман г. Верхотурья, выходец из среды сибирских служилых людей, ставший монахом Авраамием Венгерским. Его сочинения — «листы» — к великому неудовольствию церковных деятелей распространялись в большом количестве, «людем раздайте и в окрестные посылаша пределы». Яков Лепихин, бывший к тому же иконописцем, использовал свои способности художника, изображая на «листах» символические картины церкви, захваченной антихристом.
Уже в 70-80-е годы XVII в. появляются па Урале книжные собрания у деятелей местного раскола. Это, как правило, печатные книги «до никоновского» времени, рукописи и полемические сочинения. Примером такой библиотеки может служить собрание книг жившего в д. Гилево посадского человека Ивана Коробейникова — крупного деятеля урало-сибирского старообрядчества. При его аресте в доме оыло обнаружено 13 книг, «да в двух ящиках письма неведомо какие». Крестьяне этой деревни, отбившие И. Коробейникова от сыщиков, писали, что были те «книги учительные, псалтырь да часовники, да соборничек; а те у него. Ивашка, книги печать царя Михаила Федоровича». Некоторые из старообрядческих книжных собраний XVII в. сохранялись и в XVIII в. Так. книги Авраамия Венгерского, хранившиеся в д. Ильиной, перешли его преемнику Тарасию, старообрядческому деятелю первой трети XVIII в.
Яркой страницей отечественной культуры стало развитие летописания
У жителей Приуралья и Урала в XVI-XVII вв. встречались летописи, хронографы: сведения об истории края вошли в состав общерусского летописания. Наряду с этим здесь возникает и местное летописание. Самые ранние сведения о нем относятся ко времени образования Великопермской епархии. Появление этих исторических сочинений связано с борьбой между Московским княжеством и Новгородом за Пермские земли. Обоснование прав московских великих князей на земли Перми Великой было важным аргументом доказательства независимости пермской епархии от Новгорода.
Вслед за пермской владычной летописью был составлен Вологодско- Пермский летописный свод. Он представлен несколькими редакциями XVI-XVII вв. В конце XVI — начале XVII в. в Усть- Выми, бывшей резиденции пермских епископов, была создана Коми-Вымская летопись.
Стремление осмыслить, обобщить историю края воплотилось в сибирских летописях. Традиционное название этих памятников неполно отражает их содержание и отчасти происхождение. В них содержатся сведения о действии дружины в Приуралье, Прикамье. Исследователи убеждены. что основой исторических известий о походе Ермака, включенных в сибирские летописи, стали сведения, полученные от казаков — участников похода.
По расспросам Ермаковых казаков было составлено в Тобольске в 1622 г. «написание», послужившее основой для Синодика — краткого сообщения о походе дружины Ермака, включенного в текст «Чина православия», богослужения, во время которого в Тобольском кафедральном соборе «кликали» память Ермаку и его дружине. Казачье «написание» оказало большое воздействие на последующее развитие сибирского летописания. Оно было использовано в летописи дьяка Тобольского архиепископа Саввы Есипова в 1636 г. В этой летописи Ермак предстает как носитель «божьего промысла», а победа его дружины над Сибирским ханством — как проявление торжества христианства над язычеством.
В Строгановской летописи, созданной в вотчинах Строгановых, также было привлечено казачье «написание». Дополнив «сибирские» известия «написаниями» «приуральскими», авторы летописи широко использовали сведения вотчинного архива «именитых людей» Строгановых. Строгановы представлены здесь как инициаторы и организаторы сибирского похода Ермака, они призвали с Волги «буйственных и храбрых казаков», снабдили их оружием и припасами. Ермак здесь лишь исполнитель воли Строгановых.
Появление Строгановской летописи Л. А. Введенский датировал 30-40-ми годами 17 века. В. И. Сергеев считает временем ее возникновения 1621 г. По его мнению, Строгановская летопись возникла не в Прикамских, а в Сольвычегодских вотчинах Строгановых. Против мнения о раннем происхождении этой летописи п использования ее как исторического источника о походе Ермака выступил А. И. Андреев.
Иная точка зрения на обстоятельства похода казаков в Сибирь изложена в летописи, открытой известным сибирским географом и историком С. У. Ремезовым в 1703 г. в Кунгуре. В основу Кунгурской летописи легли предания, «устные летописи» участников похода. В нем содержатся сведения о появлении казаков Ермака в верховьях Камы, в вотчине Максима Строганова в 1577 г., о порядках внутри казачьей дружины, об обычаях местного населения Урала, отличающиеся большой точностью и обилием деталей. Центральное место в организации похода отводится в Кунгурской летописи Ермаковой дружине.
Устные летописи, предания о походе Ермака оказали воздействие и на городское летописание Урала и Приуралья. В Бузуновском летописце, обнаруженном А. А. Дмитриевым в одном из Соликамских сел, испытавшем влияние казачьей традиции, содержатся сведения из биографии Ермака, которым считается бывший строгановский крестьянин Василий Аленин. В другом летописце — «Летописце старых лет», возникновение которого связывается с сольвычегодскими владениями Строгановых, приводятся сведения о Ермаке, который «родом с Двины, с Борку».
Летописи, рассказывающие о походе Ермака, стали непременной со-ставной частью круга чтения уральцев. Их читали посадские, торговые люди и крестьяне Соликамска, Верхотурья, городов Приуралья.
