Уральские летописи и хронографы

Мест­ное летописание на Урале

Яркой страницей отечественной культуры стало развитие летописа­ния. У жителей Приуралья и Урала в XVI-XVII вв. встречались лето­писи. хронографы: сведения об истории края вошли в состав общерусско­го летописания. Наряду с этим здесь возникает и мест­ное летописание. Самые ранние сведения о нем относятся ко времени образования Великопермской епархии. Появление этих исторических со­чинений связано с борьбой между Московским княжеством и Новгородом за Пермские земли. Обоснование прав московских великих князей на земли Перми Великой было важным аргументом доказательства незави­симости пермской епархии от Новгорода.

Вслед за пермской владычной летописью был составлен Вологодско-Пермский летописный свод. Он представлен несколь­кими редакциями XVI-XVII вв. В конце XVI — начале XVII в. в Усть-Выми, бывшей резиденции пермских епископов, была создана Коми-Вымская летопись.

Стремление осмыслить, обобщить историю края воплотилось в сибир­ских летописях. Традиционное название этих памятников неполно отра­жает их содержание и отчасти происхождение. В них содержатся сведе­ния о действии дружины в Приуралье, Прикамье. Исследователи убеж­дены. что основой исторических известий о походе Ермака, включенных в сибирские летописи, стали сведения, полученные от казаков — участ­ников похода.

По расспросам Ермаковых казаков было составлено в Тобольске в 1622 г. «написание», послужившее основой для Синодика — краткого сообщения о походе дружины Ермака, включенного в текст «Чина пра­вославия», богослужения, во время которого в Тобольском кафедральном соборе «кликали» память Ермаку и его дружине. Каза­чье «написание» оказало большое воздействие на последующее развитие сибирского летописания. Оно было использовано в летописи дьяка То­больского архиепископа Саввы Есипова в 1636 г. В этой летописи Ермак предстает как носитель «божьего промысла», а победа его дружины над Сибирским ханством — как проявление торжества христианства над язы­чеством.

В Строгановской летописи, созданной в вотчинах Строгановых, так­же было привлечено казачье «написание». Дополнив «сибирские» изве­стия «написаниями» «приуральскими», авторы летописи широко исполь­зовали сведения вотчинного архива «именитых людей» Строгановых. Строгановы представлены здесь как инициаторы и организаторы сибир­ского похода Ермака, они призвали с Волги «буйственных и храбрых казаков», снабдили их оружием и припасами. Ермак здесь лишь испол­нитель воли Строгановых.

Иная точка зрения на обстоятельства похода казаков в Сибирь поло­жена в летописи, открытой известным сибирским географом и историком С. У. Ремезовым в 1703 г. в Кунгуре. В основу Кунгурской летописи легли предания, «устные летописи» участников похода. В ней содержатся сведения о появлении казаков Ермака в верховьях Камы, в вотчине Максима Строганова в 1577 г., о порядках внутри казачьей дружины, об обычаях местного населения Урала, отличающиеся большой точностью и обилием деталей. Центральное место в организации похода отводится в Кунгурской летописи Ермаковой дружине.

Устные летописи, предания о походе Ермака оказали воздействие и на городское летописание Урала и Приуралья. В Бузуновском летописце, обнаруженном А. А. Дмитриевым в одном из Соликамских сел, испытавшем влияние казачьей традиции, содержатся сведения из биографии Ермака, которым считается бывший строгановский крестьянин Василий Аленин. В другом летописце — «Летописце старых лет», возникновение которого связывается с сольвычегодскими владениями Строгановых, приводятся сведения о Ермаке, который «родом с Двины, с Борку».

Летописи, рассказывающие о походе Ермака, стали непременной составной частью круга чтения уральцев. Их читали посадские, торговые люди и крестьяне Соликамска, Верхотурья, городов Приуралья.