Законы Петра I в области металлургии

Берг-коллегия на Урале

Едва вступив на престол, Петр сразу же занялся разработкой пра­вовой базы металлургии, но тогдашнее законодательство еще не име­ло системы, было противоречивым и сложилось только к концу жизни царя. Первоначально Петр по традиции уделял внимание не столько строительству металлургических заводов, сколько поискам руды, пре­имущественно железа. Основывая на Урале первые металлургические заводы, царь стремился закрепить за государством права на недра и организовать поиск полезных ископаемых.

До Петра рудниками управляли разные учреждения. Так, инозем­ные мастера подчинялись Посольскому приказу, самими заводами ведали Пушкарский приказ, Приказ Большой казны, Пушечный двор и Оружейная палата. Наконец, огромными правами в отношении рудников и заводов обладали местные власти — воеводы. 24 августа 1700 г. Петр создал Приказ Рудокопных дел, которому пе­редавались разведка руды и разработка всех рудников. Тем не менее, ему не подчинялись заводы, что свело всю деятельность этого органа к приглашениям отдельных иноземных мастеров, отправке на учебу в Европу нескольких человек (причем из 10 обратно вернулись только 3) и освоению ряда рудников. Но рудники и заводы были столь тесно связаны друг с другом, что Приказ, занимавшийся лишь поисками руды, а не ее переплавкой, оказался недееспособным учре­ждением.

8 июня 1711 г. его упразднили, а разработку рудников вновь пере­дали местным властям. В 1715 г. Приказ Рудокопных дел на не­которое время был восстановлен.

Воеводы и землевладельцы, игнорируя суровые царские указы, продолжали чинить препятствия поискам руды и строительству гор­ных заводов. Царские наместники чувствовали себя полновластными хозяевами в своих землях и враждебно относились к заводскому делу. Так, в 1715 г. царский чиновник В. Ладыгин, которому Петр поручил искать руду в Сибири, сообщал, что в Воронеже, как и в Тобольске, воеводы препятствуют строительству горных заводов, вплоть до раз­гона набранных работников, плохо обращаются с людьми и запре­щают им идти на завод. Автор жаловался на свое бессилие перед вое­водами и землевладельцами и просил у царя помощи.

Владельцы рудоносных земель стремились разрабатывать недра самостоятельно, извлекая из них преимущественно драгоценные ме­таллы. Там, где уже функционировали металлургические заводы – на Урале это была вотчина Демидовых — деятельность царских рудознатцев могла вызвать строительство новых казенных предприятии, а с этим будущие партикулярные заводчики мириться не хотели. Владельцы земель и частных заводов подстрекали местную власть всячески противодействовать усилиям правительства. Нравственные принципы представителей местных властей, обычно зависимых от здешних влиятельных людей и стремившихся к личному обогащению, не совпадали с моралью царских посланцев, радевших за государство. Местные чиновники, чувствовавшие себя как рыба в воде и обладавшие огромной властью над горными заводами, всячески препятствовали поискам руды и, следовательно, строительству металлургических предприятий. Поскольку закона, оговаривавшего права рудоискателей и заводовладельцев, не было, последним приходилось постоянно обманывать государство.

О чем же больше всего спорили центральные и местные власти? Конечно, о наборе рабочей силы. Только с помощью государственных крестьян можно было разрабатывать рудники, строить плотины и заводы. Именно это и вызвало разногласия воевод с представителями царя. Заводские работы не были указаны в перечне оброков государственных крестьян. Апеллируя к традициям и прикрываясь царскими указами, воеводы, негласно поддерживаемые местными землевладельцами и горнозаводчиками, привлекали крестьян к привычным работам. Это противостояние частных лиц и государства приобрело масштаб крупного социального конфликта и вышло за рамки обычной чиновничьей склоки. Чтобы разрубить этот гордиев узел, Петр Великий 10 декабря 1719 г. создал Берг-коллегию и определил права и обязанности горнозаводчиков.

Указ царя Петра от 10 декабря 1719 года

10 декабря 1719 г. царь объявил о создании Берг-мануфактур- коллегии и перечислил льготы («берг-привилегия») для рудознатцев и частных предпринимателей.

В преамбуле указа констатировалось, что «наше Российское государство перед многими иными землями преизобилует и потребными металлами, и минералами благословенно есть», но они были «до нынешнего времени без всякого прилежания исканы; паче же не так употреблены были как принадлежат, тако что многая польза и прибыток, который бы нам и подданным нашим из оного произойти мог, пренебрежен».

Отныне Бёрг-мануфактур-коллегия (с 1722 г. — Берг-коллегия) становилась высшей и единственной инстанцией, ведавшей металлургией. Указ объединил рудники и заводы в единый комплекс и изъял промышленную и рудокопную деятельность из компетенции местных властей, «чтоб никаким образом губернаторы, воеводы, ниже прочие поставленные начальники в рудокопные дела вступали и мешалися…». Таким образом, указ был направлен на дальнейшую централизацию власти, напрямую подчиняя Берг-коллегии промышленных чиновников. Однако, прямого управления всеми предприятиями, кроме казенных, не вводилось. Берг-коллегия должна была разработать правовую базу для разведки полезных ископаемых и горнозаводского строительства, а также разрешать возникавшие при этом конфликты.

Отстранив местную власть от управления рудниками и горными заводами, правительство тем не менее разрешило Берг-коллегии и ее сотрудникам обращаться к местным властям за помощью. Документ негласно закрепил определенную подчиненность последних первым.

Однако правительство хотело не только ликвидировать сопротивление на местах, но и поощрить разведку природных богатств и строительство горных заводов, а также устранить все препятствия для частной инициативы.

Первый пункт второй части указа давал каждому, «какого бы чина и достоинства ни был», право «во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, плавить, варить и чистить всякие металлы». Это значительно ограничило права землевладельцев. Тем не менее, им разрешалось «напредь» использовать рудники и строить заводы (п. 6).

В случае находки месторождения руды требовалось обязательно сообщить об этом либо в саму Берг-коллегию, либо ее местным представителям, которые должны были дать рудоискателям рекомендации. Если дело обещало прибыль, будущий заводчик должен был получить у властей письменное разрешение на проведение работ, приложив к нему образец найденной руды (пп. 2 и 3). В свою очередь Берг-коллегия была обязана «не токмо скорое решение учинить, но и всякие способы показать, коим образом с тою рудою и минералами наилучше поступать, и в доброе и неубыточное состояние произвести» (п. 4).

Если предприниматель получал положительный ответ на свою просьбу, то он начинал строить завод. Пункт 5 разрешал заводчику арендовать 250 кв. саженей (525 кв. м) земли. Заводчик должен был отдавать землевладельцу 1/32 часть своей прибыли, компенсировать использование леса и земель, необходимых для работы предприятия. Если возникал спор, или требования землевладельца были завышены, то Берг-коллегия назначала свое «определение» (п. 7).

Если же землевладелец отказывался от своего права на рудоносный участок или опаздывал с подачей заявки, завод мог быть построен и без его согласия. Наконец, заводовладелец имел право передать свое предприятие по наследству, но при условии, что оно будет хорошо управляться (п. 16).

Государство выплачивало предпринимателям компенсацию (п. 9) и денежную ссуду (п. 8) за находку и последующую разработку ценных металлов, каковыми считались золото, серебро и медь; кроме того, оно освободило от «поборов денежных» (налогов) и рекрутчины мастеров, которым заводовладелец должен был платить жалованье (п. 10).

В указе были закреплены и обязанности заводчиков. Пункт 11 предписывал им отдавать в казну 1/10 часть произведенной продукции, ибо так «во иных государствах есть». Тем не менее, первое время предприятия могли на нескольких лет освобождаться от уплаты налогов.

У государства были привилегии на покупку золота, серебра, меди и селитры (п. 12); заводовладелец мог продавать их, если казна не воспользовалась своим правом в течение месяца (п. 14). Правительство установило фиксированные цены на драгметаллы таким образом, чтобы обеспечить прибыль и для частников и для казны (п. 13). Другие металлы, в частности, железо, заводовладельцы могли реализовывать по своему разумению (п. 15). Пункт 17 указа, стремясь поощрить строительство металлургических заводов, грозил суровыми карами вплоть до смертной казни и конфискации имущества тем, кто будет утаивать месторождения или препятствовать их поискам, а также мешать заводам.

Эти семнадцать пунктов, очевидно, должны были поощрить разведку металлов преимущественно на Урале. Поскольку большинство земель здесь были казенными, правительство закрепило за собой и право добывать руду, но предоставило частным заводовладельцам ряд привилегий (ссуды, аренду земель и лесов), из которых Демидов уже в 1702 г. стал извлекать себе выгоду. Теперь искать руду и строить заводы могли даже купцы и зажиточные ремесленники.

Что касается помещичьих земель, то на Урале это были прежде всего огромные владения Строгановых. Разрешив всем желающим искать руду, правительство понимало, что это вызовет — а так и произошло — неприятие со стороны землевладельцев. Но указ позволял, по крайней мере, их контролировать. Конечно, таким владельцам, как Строгановы, было трудно уследить за всеми своими владениями. Они могли помешать проникновению рудоискателей только одним способом — самим начать поиск руды и строительство горных заводов. Указ 1719 г. не ограничивал частную собственность, и хотя он пытался привлечь (правда, безуспешно) в промышленность равнодушное к ней дворянство, главной идеей этого документа было признание того факта, что недра, или, точнее, рудники, принадлежат государству. Лишь при Екатерине II рудники перейдут в руки землевладельцев.

Рабочих рук не хватает

Дефицит рабочей силы в XVII в. препятствовал промышленному развитию региона. Первые горные заводы, основанные на Урале в начале XVIII в., существовали благодаря медленному, но неуклонному росту здешнего населения. Специальными указами целые деревни государственных крестьян приписывались к заводам, работа на которых засчитывалась им за уплату оброка. Но приписка давала только вспомогательных работников — лесорубов, углежогов, возчиков. Найти рабочих-металлургов оказалось труднее; правда, и требовалось их не так уж много. Благодаря иноземным мастерам и работным людям, вывезенным из Центральной России, а также добровольному или подневольному привлечению местных ремесленников уральские заводы на первых порах могли худо-бедно функционировать. Но рост численности и размеров горных заводов (многие из них имели по 2 домны) после 1716 г. остро поставили вопрос не только о квалификации работников, но и об их количестве.

К тому времени набирать работников стало чуть-чуть легче. Постоянный приток людей (беглых крепостных и самовольно переселившихся сюда государственных крестьян) был на руку заводчикам. Завод притягивал крестьян как магнит, поскольку они не нашли на Урале той земли, которая бы, по их мнению, могла дать им свободу и пропитание. Таким образом, завод отталкивал от себя уральских государственных крестьян, которые опасались закрепощения и приписки, и в то же время притягивал беглых и бродяг, искавших работу. Следовательно, завод определял направление миграционных потоков в регионе и создавал вокруг себя среду обитания. Одновременно заводы вызывали постепенный уход людей отсюда, в частности, на юг, где государственные крестьяне поселялись у пока еще спокойно воспринимавших это башкир. Именно благодаря этим двум потокам миграций населения, вызванным промышленным развитием Урала в начале XVIII в., создались условия для набора рабочей силы в более плотно заселенном центре страны, и сложилась такая демографическая ситуация, которая в дальнейшем должна была облегчить индустриализацию Южного Урала.

Постоянные перемещения населения затрудняли определение его юридического статуса. Беглых разыскивали помещики, но как только бывшие крепостные обучались заводскому делу, на их защиту грудью вставали владельцы предприятий. Правительство смотрело на «вольных и гулящих» работных людей, только на Урале насчитывавших 5000 душ мужского пола, сквозь пальцы. Тем не менее, указ от 15 марта 1722 г. обязал возвращать их помещикам, а выполненную беглыми работу засчитывать в счет их подушной подати. Но заводовладелец мог и оставить у себя овладевших ремеслом беглых крепостных, заплатив небольшую сумму их бывшим хозяевам. Заводчики также не могли высылать беглых против их желания, «…дабы тех заводов не опустошить и тем промыслов оных не остановить», приписывая их к заводу. Из раба земли человек превращался в раба индустрии.

Но с беглыми рекрутами государство на компромисс не шло. Указ от 20 сентября 1723 г., принятый после того, как полковник Сонцов-Засекин обнаружил у Н. А. Демидова 250 чел., скрывавшихся от армейской службы, предписывал их схватить, отдать в Тобольский гарнизон и впредь штрафовать тех заводовладельцев, которые будут принимать на работу рекрутов. Вряд ли это было исполнено. Н. А. Демидов, ссылаясь на прошлогодний указ, утверждал, что его беглые имеют заводские профессии. Правительство претензии Н. А. Демидова отвергло, но уступки заводовладельцам, сделанные властями позднее, свидетельствуют, что о беглых рекрутах, по-видимому, вскоре забыли: завод оказался для казны важнее.

Что касается государственных крестьян, в первую ревизию (1718 г.) отнесенных к податному сословию, то по указу от 3 февраля 1722 г. они обязаны были платить еще и оброк — правительство пыталось пополнить казну и загнать свободное крестьянство в рамки феодальной системы. Лично свободные казенные крестьяне постепенно стали превращаться в крепостных.

Итак, государственные крестьяне составляли, как мы видели, весьма значительную часть уральского населения. Они были резервом рабочей силы для промышленности. Правительство начало закабалять их для работы на заводах косвенно, не затрагивая юридический статус этих людей. Крестьян приписывали к заводу, ссылаясь на «нужду государственную» (то есть потребность промышленного развития) и необходимость наведения порядка в уплате оброка (теоретически крестьянин должен был отрабатывать лишь размер своего оброка). Но вскоре приписка резко ограничила свободу людей: уже при строительстве Невьянска было разрешено заставлять крестьян работать сверх оброка. Тем самым приписка превращала ранее свободных крестьян в подневольных людей.

Государство стремилось вернуть уральских крестьян, укрывшихся от заводских работ у башкир. Отказ последних от выдачи беглых послужил одной из причин начавшейся в 1705 г. войны между русским правительством и башкирами; в итоге, в 1720-1722 гт. башкиры вынуждены были выдать России около 20000 русских крестьян (5000 семей), но после башкирского восстания их миграция на юг возобновилась.

Посессионные горные заводы

Стремление наладить работу заводов вынудило Петра Великого издать 18 января 1721 г. указ, разрешавший купечеству покупать крепостных. До этого таким правом обладало только дворянство. В Центральной России, где крепостные составляли большинство крестьянства, занявшиеся заводским делом дворяне располагали необходимой для этого рабочей силой.

Итак, в начале XVIII в. и особенно после 1710 г. торговый капитал увеличил свои инвестиции в промышленность. Конечно, купеческие мануфактуры и заводы могли использовать как государственных (в том числе приписных), так и крепостных крестьян, работавших по найму вне своих деревень. Однако указ 1721 г. способствовал тому, что принадлежавшие купцам заводы и мануфактуры стали частью феодальной системы. Таким образом, он во многом узаконил существовавшее положение: еще с конца XVII в. купеческим мануфактурам разрешалось использовать труд крепостных; поэтому Демидов набирал для себя целые деревни.

Но на Урале указ 1721 г. не имел большого значения, так как помещичьих крепостных (в частности, у Строгановых) и монастырских крестьян было здесь мало. Однако даже здесь этот указ позволял влиять на те категории крестьян, юридическое положение которых было неопределенным. Понять, где крепостные, а где государственные крестьяне, здесь было крайне сложно. Крестьяне, стремясь избежать закрепощения, переходили из одной категории в другую так ловко, что не всегда можно было установить, принадлежала ли ранее та или иная семья или деревня помещику или государству. Это приводило к многочисленным конфликтам. В архивах Берг-коллегии сохранилась потрясающая история многолетнего конфликта деревни Маскиной (или, точнее, ее бывших жителей) с помещиками, которые доказывали, что здешние крестьяне являются их крепостными. Эти крестьяне давно уже тут не жили; их потомки в начале XVIII столетия утверждали, что раньше здесь было много всяких властей, но они никогда не принадлежали ни татарским князьям, ни русским помещикам, следовательно, их нельзя считать беглыми. Власти признали их правоту, но каждый новый хозяин этой деревни вновь пускался в тяжбу. Все это свидетельствовало о неопределенном статусе уральского населения. Не желая своего закрепощения, люди бежали отсюда.

Демидовым указ 1721 г. был бы особенно полезен. Ведь теперь они могли не только приобретать крепостные деревни, но и использовать труд приписных крестьян и гулящих людей (последние были прикреплены к заводам в 1722 г.). Однако в 1720 г. Никиту Демидова пожаловали дворянским титулом, а его семья в 1725 г. получила потомственное дворянство. Следовательно, указ 1721 г. им был уже не нужен. В нем были заинтересованы купцы, захотевшие попробовать себя в горнозаводском деле.

В указе 1721 г. говорилось, что купленные купцами деревни принадлежат заводу, а не заводовладельцу, и потому не могут быть проданы отдельно от предприятия. Так появились посессионные крепостные.

В обмен на государственную поддержку в наборе кадров, выдаче кредитов, праве на владение землей и постройками заводовладелец давал властям право контролировать его продукцию и условия труда заводчан. Горнозаводчик не мог ни продать, ни поделить свой завод без разрешения Берг-коллегии. Тем самым правительство хотело избежать спекуляций и обеспечить длительную и нормальную работу предприятия. Все это позже получит название «посессионной» собственности. Указ 1797 г., кодифицируя этот институт, назвал «посессионными» те заводы, что принадлежали дворянам, получившим от казны льготы на пользование рудниками, лесами, землями, людьми, а также владельцам неблагородного происхождения, которые имели право на крепостных. В «Грамоте», выданной Н. А. Демидову вместо огромных льгот, полученных им в 1702 г., и указе 1721 г. обозначены все те черты посессионного завода, которые будут еще уточняться на протяжении всего XVIII в.

Таким образом, при Петре Великом было три категории уральских заводов:

• вотчинные (в начале XVIII в. их владельцы не играли большой роли — промышленное могущество Строгановых начинается лишь с 1750-х гг.),
• заводы, позже получившие название посессионных (их владельцы не были дворянами), и, наконец,
• казенные заводы.

Ряд функции, возложенных на демидовские горные заводы, были обусловлены потребностями казны в железе, которые не могли быть удовлетворены госпредприятиями. Уральские горные заводы при Петре Великом почти не выпускали продукцию массового спроса: количество изготовлявшихся ими железной проволоки и листового железа было незначительным на фоне пушек, ядер и особенно брускового железа, поставляемого в Москву, Петербург и Воронеж. Таким образом, у заводов не было никаких проблем с реализацией своей продукции.

Таможенный протекционизм

Стремясь поддержать металлургию, правительство включило железо в протекционистский Таможенный тариф 1724 г. Железо теперь входило в перечень товаров (шелк, поташ, парусина), которые облагались ввозной пошлиной в 75 % от стоимости. Это было сделано для защиты отечественного производителя. Протекционистская политика в совокупности с мерами по поддержке металлургии положили конец былой зависимости России от шведского железа. Более того, в конце царствования Петра Великого Россия сама стала экспортировать этот металл. В 1726 г., вскоре после смерти императора, железо составляло около 25 % всего российского экспорта.

Эпоха Петра Великого была яркой вехой в истории уральской металлургии. Именно в это время началось строительство казенных горных заводов и на исторической сцене появился Н. А. Демидов. Уральская горнозаводская промышленность была создана исключительно по воле Петра. Им было разработано и законодательство, позволившее разрешать проблемы, возникавшие в ходе индустриализации.

Объединение рудников и заводов в единый комплекс и передача их Берг-коллегии, создание обширного внутреннего рынка, защита интересов своих производителей, привилегии для горнозаводчиков, передача заводовладельцам ранее лично свободных крестьян, создание посессионных заводов — все это свидетельствовало об адаптации законодательства к новым экономическим явлениям в жизни страны, стремлении правительства создать самые выгодные условия для дальнейшего развития российской металлургии.

Петр Великий не был в этом революционером. Вынужденные обстоятельства заставили его создать российскую промышленность. Иногда ему приписывают намерение отменить крепостное право. Поскольку в условиях тогдашней России крепостничество было лишь частью жизни социума, и к тому же доминировало только в центре страны, это вполне могло иметь место.

Однако освобождение крестьян могло нанести ущерб промышленности, особенно на Урале, где дефицит работников и невозможность привлечь на завод свободное население (для этого потребовалось бы платить ему высокие зарплаты) вызывал к жизни различные формы принудительного труда и, как следствие, способствовал развитию крепостного права.