Содержание статьи
Промышленная политика Петра I в действии
В царствование Петра Великого России потребовался уральский металл и лес, поэтому через горный хребет был проложен путь из Сибири в Европу, облегчивший заселение региона и его связь с Востоком, а также построены крепости по рекам и волокам.
Но Урал по-прежнему отпугивал частных предпринимателей по причине своей удаленности и слабой заселенности. Поэтому строить здесь горные заводы, на которые в любой момент могли напасть с юга кочевники, могло только государство.
Петр Великий стремился освоить Урал. Но было ли это намерение частью торговой политики русского царя? Какую роль горные заводы играли в экономике страны? Ответим на эти вопросы. Импульс для индустриализации первоначально дала Северная война. Вызванная главным образом экономическими причинами, она поглощала все силы Русского государства, претендовавшего на Эстонию и Ливонию, стремившегося стать гегемоном на Балтике (где хозяйничали шведы) и установить прямые торговые и морские связи с Европой. В XVII в. Россия активно торговала со Швецией.
Согласно П. Г. Любомирову, она потребляла соответственно 25 и 29 % всего шведского экспорта железа и меди. Эго объясняет, почему Швеция поставляла их России вплоть до самого начала войны. В разрыве торговли России с ее северным соседом часто видят уловку Петра, стремившегося с помощью шведского железа лучше подготовиться к войне. Швеция, конечно же, была осведомлена о планах царя, но жажда прибыли и уверенность в своем военном превосходстве взяли у шведов верх. В. Н. Татищев писал, что
«шведы в 1699-м году, совершенно ведая, что с Россией война готовится, но, надеясь на людей искусных в воинстве, пушки и ружья по подрядам в Россию отпустили и тем себе во время войны никоего вреда не нанесли; противно же тому немалое число из России денег к ним перешло».
Если бы царь не начал войну с Карлом ХII, то русско-шведская торговля, наверное, продолжалась. Однако Петра насторожил рост цен на металл, вызванный ожиданием скорой войны и заказами, размещенными тогда в Швеции англичанами и голландцами. Но Россия вступила в Северную войну не с целью освободиться от почти полной зависимости от поставок шведского железа, а чтобы дать своим купцам выход в Прибалтику. Следовательно, эта война составляла часть торговой политики Петра Великого.
Промышленное освоение Урала началось сразу после начала войны, когда шведы прекратили поставки железа в Россию, и ей пришлось создавать собственную военную индустрию, а неудачное боевое крещение Петра выдвинуло эту проблему на первый план.
В 1700 г. русский царь потерпел под Нарвой поражение, выявившее отставание России в военной области: пушечных ядер не хватало, их калибр не подходил к орудиям, порох был плохого качества, лафеты разрушались от стрельбы… Короче говоря, у царя не было того оружия, с помощью которого он мог бы реализовать свои политические планы. О кошмаре нарвской катастрофы Петр помнил всю жизнь. Именно разрыв отношений со Швецией и, следовательно, прекращение импорта железа, создали российскую металлургию. Однако потребность иметь хорошо оснащенную армию побуждала государство вести активную индустриальную политику даже в триумфальном конце петровского царствования.
Задумав создать отечественную металлургию, Петр Великий, крайне стесненный во времени, в 1699 г. не мог опираться на частную инициативу. Осваивать Урал пришлось государству: именно «для нужд государственных, прежде всего и главнейшим образом военных, возникали и множились казенные предприятия». «Нужда государственная» — вот был главный принцип петровской политики в этой области.
Война ускорила промышленное развитие страны, но его предпосылки были заложены ранее. Мечта о собственном морском флоте и оснащенной своими силами армии вынашивалась русскими царями задолго до Петра. Начиная с Алексея Михайловича делались попытки реализовать эти планы, но только чрезвычайные обстоятельства и железная воля Петра Великого породили то, чего в XVII в. сделать так и не удалось.
Возникновение казенной металлургии и первые уральские горные заводы
Хотя у Петра Великого не было собственной концепции развития производительных сил страны, какие-то соображения на этот счет у него все же имелись, да и внешние обстоятельства заставляли царя действовать решительно. Таким образом, индустриализация Урала, если ее рассматривать на фоне развития всей российской металлургии, была внутренним делом страны.
Северная война активизировала деятельность старых центров металлургии (Тула) и вызвала строительство новых заводов вблизи театра военных действий, особенно в районе озер. Вокруг Петербурга выросли металлургические предприятия. В 1702 г. рядом с Устюжной Железнопольской (старый центр русской кустарной индустрии на р. Ижина) и Белоозером возникли заводы, которые с 1703 г. стали поставлять флоту боеприпасы. В 1701-1702 гт. Петр приказал построить пять Олонецких заводов на Ладоге. В 1703 г. на р. Лососинка он основал Петровский завод, где отливали крупнокалиберные пушки, мортиры и ядра, и на котором трудилось около 1000 чел. (с учетом лесорубов, углежогов, возчиков). Кончезерский завод, построенный в 1707 г., и, особенно, Пушечный двор, реконструированный на базе старых московских цехов, где к 1720- 1725 гг, работало, согласно И. К. Кирилову, 218 мастеров, дополняют картину развития металлургии на западе России при Петре Великом.
В первом десятилетии XVIII в. русская промышленность располагалась преимущественно на западе страны. Но истощение запасов руды и леса замедлило развитие тамошних заводов. Нужно также отметить, что северо-западным предприятиям не всегда удавалось выживать. Конечно, Сестрорецкий и Олонецкие заводы продолжали удовлетворять военные нужды вплоть до середины XVIII в., несмотря на то, что работали не вполне эффективно.. Начиная с 1703 г. приписные крестьяне, взятые ранее на строительство заводов, возвращались соседним монастырям. Но большинство тогдашних заводов закрылось. Война породила категорию «гулящих людей», тесно связанных с заводом. Предприятия же центра России выжили потому, что здесь имелись развитая речная сеть, необходимая для транспортировки грузов, много населения, традиции крестьянского ремесленничества. В итоге, на территории площадью 150×50 км между Малоярославцем и Тулой к концу царствования Петра Великого функционировало 15 заводов (из них 5 новых), а на северо-западе страны часть предприятий в годы Северной войны закрылась. Наряду с этим в Подмосковье была развита и кустарная металлургия, которая к 1725 г. была представлена 51 «ручной домной» только в одном Тульском уезде. Таким образом, можно сделать вывод об устойчивом функционировании московского промышленного центра и той важной роли, которую он сыграл для экономики страны накануне стремительного взлета Урала.
Конечно, Урал не сразу выбился в промышленные лидеры. О его легкоплавких и дающих высококачественное железо рудах, поистине неистощимых запасах леса было известно давно, но этот регион был так далек от центра страны, что мог производить только полуфабрикат. Весь транспорт тогдашней России был задействован в войнах на западе — сначала против Турции, а затем Швеции. В 1696 г. Петр приказал верхотурскому воеводе Дмитрию Протасову организовать поиски руды, и вскоре найденные в Тагиле и Нейве образцы ее были отосланы царю. Их изучение в Риге и Амстердаме показало, что тагильская руда содержит 45 %, а нейвянская — 30 % железа. Нейвянскую руду признал годной для плавки и Никита Антуфьев.
После этого царским указом от 10 июня 1697 г. воеводе Кузьме Петровичу Кизлову было поручено подыскать место для строительства литейного завода и фабрики по производству пушек и ядер. В 1700 г. началось возведение Невьянского завода на р. Нейве, а 15 декабря 1701 г. он выдал свой первый чугун. В 1701 г. возник Каменский завод, пуск которого, видимо, предшествовал началу работы Невьянского завода. Оба они были основаны недалеко от старых исчезнувших предприятий: Невьянский — рядом с Федьковским, Каменский — рядом с маленьким заводиком Далматова монастыря. В 1704 г. были построены медеплавильный Уктусский Нижний завод и железоделательный Алапаевский Нижний завод. Наконец, в 1724 г. заработал медеплавильный Полевской завод.
Как показал Б. Б. Кафенгауз, руду искали и нанятые воеводами отряды местных кузнецов: один отряд состоял из 44 чел., второй — из 14, третий — из 16. Впрочем, их роль ограничивалась простой помощью.
Найденную руду отослали в столицу, а Приказ Рудокопных дел сразу же стал набирать мастеров для отправки их на Урал. Следовательно, на Урале тогда еще не было своих знатоков рудного и плавильного дела. Петр Великий, 11 сентября 1698 г. предписавший строить горные заводы «…где пристойнее и к железным рудам ближе и дров больше не в дельном расстоянии от магнитной руды…», приказал собрать людей, знающих толк в строительстве и работе доменных печей, кузниц, изготовлении воздуходувных мехов и умеющих отливать пушки и ядра. Их можно было найти лишь на старых заводах Тулы, Каширы, Ярославля, а также на северо-западе (Олонецкий край).
Набранных рабочих сначала допросили в Сибирском приказе об их происхождении. Некоторые из них были шведами, или же потомками шведов, издавна осевших в России. Но большинство являлись русскими, умевшими плавить железо и делать древесный уголь. Всего удалось набрать 34 чел., среди которых были мастера различных профессий, а также рабочие средней или низкой квалификации — подмастерья. Они начали партиями уезжать из Москвы с женами и детьми.
Кроме того, московский промышленный центр передал новым заводам часть своего оборудования. Без этого уральские ремесленники не смогли бы выплавить даже 200-300 пудов железа, необходимого для изготовления некоторых инструментов. Партия рабочих, выехавшая 2 марта 1700 г., привезла с собой молот весом свыше 20 пудов, «пятник» для молота в 8 пудов, 6 подшипников и 6 шипов, 3 пары труб, 11 лопат и т.д., в общей сложности 150 пудов (около 2,5 т) «снастей». На Урал также привезли 300 пудов прутового железа на оковку валов. Это говорит о том, что уральские кузнецы были низкой квалификации и не могли работать на новых заводах.
Москва отправляла людей и оборудование в Сибирь весь 1701 г. Годом ранее отсутствие плотника отрицательно сказалось на ходе строительства Невьянского завода. В феврале 1701 г. 12 мастеров (среди них 2 угольных мастера и 4 шахтера) и свыше 500 пудов (около 8 т) различных материалов отправились в Верхотурье. В состав груза входило 28 пудов конопляных веревок разной толщины, общей длиной 28 саженей (450 м). Все это везли на 28 санях.
Прибывших на место людей и материалы распределили по строившимся Невьянскому и Каслинскому заводам. В 1700-1701 гг. туда было отправлено 43 рабочих и мастеров — именно столько людей требовалось горному заводу в то время; в их числе были, в частности, 1 доменный мастер и 4 доменных подмастерья, 2 плотинных мастера и 1 плотинный подмастерье, 1 меховой мастер и 1 меховой подмастерье, 1 прокатчик, 3 кузнеца, 1 засыпщик угля, 7 шахтеров, 2 помощников засыпщика, 4 угольных мастера, 3 молотовых мастера и т.д.
То, что кадров для новых заводов на местах не было, подтверждается тем, что в 1702 г. Каменскому заводу не хватало 54 мастеровых и 39 работных людей. Московский центр, видимо, направил туда добрую половину своих работников и, что более важно, доменных и меховых мастеров. Именно они научили местных ремесленников и крестьян работать «по-московски».
Домны уральских горных заводов выплавляли значительное для того времени количество металла. С 1701 г. Невьянский завод мог в три выпуска выдавать около 2 т чугуна в сутки. Каменский завод в 1701 г. изготовил 2 мортиры и 3 пушки, а в 1702 г. — уже около 300 пушек. В 1704 г. на нем построили вторую домну. Большая часть железных слитков отправлялась на переработку в московский Пушечный двор и в Воронеж — поближе к театру военных действий с Турцией; эту роль поставщика сырья для заводов Центральной России Урал сохранит в течение всего XVIII в.
Таким образом, правительство за какие-то четыре года разбудило Урал. Его планы были рассчитаны на длительную перспективу. К концу царствования Петра Никита Антуфьев Демидов, получивший в 1702 г. Невьянский завод, стал крупнейшим российским заводовладельцем. Следовательно, государство старалось перекладывать управление горными заводами на плечи частных лиц.
Власти объясняли передачу Невьянского завода Н. А. Демидову его убыточностью. Так это было на самом деле или нет, сказать трудно, но государство выдало Демидовым еще и денежную ссуду. 6 декабря 1702 г., учитывая большую прибыль Никиты Антуфьева, от него потребовали возвратить кредит.
Упадок первых казенных горных заводов
После 1710 г. российская металлургия, особенно казенные предприятия, пришла в упадок. Партикулярных же заводов, за исключением демидовских, хозяин которых был профессионалом своего дела и имел поддержку в столице, было еще очень мало. Получив по указу от 4 марта 1702 г. горные заводы Верхотурского уезда, Н. А. Демидов приобрел и право вести добычу железной руды в Тагиле и на Магнитной горе. В 1701 г. ему разрешили строить горные заводы на казенных землях Кунгурского уезда. Но и после этого Демидов развернулся в полную силу лишь несколько лет спустя.
К 1716 г. интерес государства к Уралу угас. Только Н. А. Демидов продолжал строить здесь заводы. В 1720 г. правительство направило на Урал В. Н. Татищева, поручив ему реорганизовать старые и построить новые казенные предприятия. Временный застой уральской промышленности был вызван в основном тем, что страна пока не очень нуждалась в уральском железе. Его производство было дорогим: руда добывалась в Зауралье, вблизи Невьянского и Уктусского заводов (первый находился в 150 верстах от Чусовой, второй — в 50), следовательно, выплавлявшееся здесь для московских и воронежских предприятий брусковое железо необходимо было доставлять к находившейся на значительном расстоянии Чусовой. Это ограничивало возможности первых уральских горных заводов.
Они, конечно, продолжали работать, но государство, всецело поглощенное Северной войной, больше не строило здесь промышленных предприятий — ему вполне хватало уже имевшихся. Частные же лица почти не интересовались этой российской окраиной и стали промышленно осваивать ее лишь после 1710 г., точнее — после 1720 г. Наконец, башкирские восстания, полыхавшие здесь с 1705 г. (наибольший размах в 1705, 1708, и особенно в 1709 гг.), нарушали политическую стабильность в регионе и даже приводили к временным остановкам Каменского и Уктусского заводов. Нельзя забывать и то, что Н. А. Демидов, к тому времени крепко вросший в Урал, стал его полновластным хозяином: он переманивал к себе рабочих с казенных заводов, тайно разрабатывал казенные рудники и постепенно вытеснял государство.
Слабое развитие тогдашней уральской промышленности свидетельствует о том, что первые заводы были преемниками допотопных предприятий XVII в. и опирались на опыт местных ремесленников и металлургов Центральной России.
Связь между уральскими кустарями и новой промышленностью, появившейся на заре XVIII в., была очень тесной. И если новые горные заводы были созданы не на пустом месте, как многие другие нововведения Петра Великого, они от этого не стали хуже.
Уральская металлургия возникла в малозаселенном регионе, где господствовало примитивное хозяйство. Конечно, люди догадывались о природных богатствах Урала, а многие месторождения руды были разведаны там еще в XVII в., но огромные запасы магнита, сделавшие возможным здесь промышленное производство, были открыты только в самом конце XVII столетия (гора Высокая) или гораздо позже (гора Благодать — в 1735 г.). Кустарной металлургией занималось крайне мало людей, да и существовала она в основном на западе Урала — вокруг Кунгура и у Строгановых (вблизи Соли Камской), то есть в хорошо освоенных человеком местах.
Строгановы строго оберегали свои земли от проникновения рудознатцев и вербовщиков рабочей силы для заводов. Их солеварни способствовали развитию кустарной металлургии, в частности, накоплению опыта изготовления из листового металла печей для выпаривании соли. Но эти крепостные кустари и беглые, скрывавшиеся у Строгановых, не участвовали в индустриализации Среднего Урала. Современную промышленность Строгановы завели только в 1726 г., когда построили Таманский завод. Конечно, навыки кунгурских и верхотурских ремесленников позволяли им работать на горных заводах, но таких людей было очень мало. Домны и другие технические новшества требовали соответствующих специалистов, и вскоре на Урале появились русские и иностранные мастера, прибывшие из европейской части страны. Поскольку уральская промышленность начиналась не с нуля, она почти не была связана с промышленностью XVII в., в отличие от индустрии запада России, где ремесло не сразу уступило место заводам.
Наконец, следует отметить, что в начале XVIII в. наиболее заселенным был лишь рудоносный север Урала. В целом же, условия региона осложняли строительство здесь горных заводов, и были одной из причин стагнации и даже закрытия казенных предприятий в 1703-1716 гг.
Но с 1716 г. (особенно после 1720 г.) на Урале начался резкий подъем индустрии, преимущественно в медеплавильной отрасли. К 1725 г. Урал, вероятно, стал одним из лидеров в производстве железа, а в выплавке меди у него почти не было конкурентов в России. Таким образом, 1716-1724 гг. стали переломным рубежом для уральской металлургии. Но 1724 г. — это всего лишь финал царствования Петра и начало нового этапа горнозаводского строительства.
