Советская власть приходит на Урал

Большевики не церемонились с захватом власти

По-разному устанавливалась советская власть в губернских и уездных центрах Урала. Там пе­реход управления в руки Советов был сопряжен со значительными трудностями, в ре­зультате чего в конце октября новая власть установилась лишь в одном городе (Кун­гур Пермской губернии), в ноябре и декабре — в 12 (по 6 в месяц), в январе 1918 г. — в 13, в феврале — в пяти, в марте — в трех: в Сарапуле Вятской губернии, Верх­неуральске Оренбургской и Златоусте Уфимской губернии.

Там, где силы большевиков, с одной стороны, эсеров и меньшевиков, с другой, бы­ли уравновешены, создавались коалиционные органы — революционные комитеты, военно-революционные комитеты, исполкомы Советов и даже комитеты спасения ре­волюции (Чусовской завод), — которые затем (в ноябре -декабре 1917 г.) без воору­женных столкновений отстранялись от власти большевизированными Советами. По такой схеме развивались события в Екатеринбурге, Уфе, Перми.

Еще более сложная для большевиков ситуация возникала, если расстановка сил в Советах была не в их пользу. В таких случаях им приходилось добиваться перевы­боров Советов, как это произошло в горнозаводской зоне Южного Урала (Саткинский, Юрюзаньский, Белорецкие заводы), на ряде заводов Среднего Урала (Нижне­тагильский, Кусинский, Верхотуринский), в Камышлове, Вятке. Если же мирный ва­риант прихода к власти через механизм перевыборов не удавался, большевики шли на насильственные меры: вооруженный захват власти, разгон Советов, физическое устранение противников, установление открытой диктатуры чрезвычайных органов. Такой сценарий был разыгран большевиками в Златоусте, Красноуфимске, Чердыни, Ирбите, Сарапуле. Не менее чем в 11 уездных центрах Урала местным большеви­кам пришлось прибегать к вооруженной помощи со стороны красногвардейских от­рядов и даже балтийских матросов.

Особенно драматично развивалась борьба за власть на Южном Урале — в Оренбург­ской губернии. Избранный в сентябре 1917 г. на чрезвычайном войсковом круге Орен­бургского казачьего войска войсковым атаманом и главой войскового правительства, А.И. Дутов в начале ноября 1917 г. по решению чрезвычайного совещания, созванного губернским комиссаром Временного правительства, получил всю полноту полномочий для предотвращения большевистского захвата власти. Противостояние большевикам от­носительно хорошо организованных казачьих контингентов фактически являлось прологом гражданской войны за полгода до официального ее начала в России. Лишь 18 января 1918 г. Оренбург в ходе регулярных боевых действий оказался под контролем со­ветской власти, которая продержалась в нем полгода — до начала июля 1918 г. Позиции А.И. Дутова еще более усиливались поддержкой созданного летом 1917 г. Башкирско­го центрального шуро (совета), стремления которого создать автономный Башкурди-стан натолкнулись на неприятие со стороны пришедших к власти большевиков.

В целом, 1917 г. на Урале был отнюдь не праздничным смотром большевистских сил. Мнение старого бескомпромиссного оппонента большевизма, лидера екатерин­бургских кадетов Л.А.Кроля, сформулированное в телеграмме А.Ф. Керенскому 8 мая 1917 г. — «здесь царство Ленина, большевизм развивается…» — явно драматизировало положение дел. Приключения советской власти на Урале в конце 1917 — начале 1918 г. свидетельствуют скорее об относительной слабости позиций большевиков в регионе. По мнению другого современника событий, А.И. Деникина, уральская и сибирская почва была неблагоприятна для большевизма, который распространялся «…главным образом от центра к периферии чисто механическим путем, вдоль железнодорожных магистралей. Его заносила главным образом волна солдат, отчасти казаков, хлынувших с фронта…».

Какими бы путями ни устанавливалась новая власть, она не только не преодолела политический хаос, но и усугубила его. Слом в январе — марте 1918 г. прежних земских и муниципальных структур нарушил всякую преемственность в осуществлении власти. Чрезвычайные методы управления, волна жесточайших реквизиций и репрессий, ничем не оправданное изъятие продовольствия в деревнях и станицах, запрещение частной торговли до предела измотали население, терпение которого взорвалось зимой — летом 1918 г. мощной волной крестьянских восстаний, более известной в литературе как «кулацкая контрреволюция». Она захлестнула Красноуфимский и Шадринский уезды Пермской губернии, часть Бирского и Златоустовского уездов Уфимской, всю северную часть Оренбургской губернии, а летом расплескалась по всему Уралу, захватив и горнозаводскую зону — Невьянский, Верх-Исетский, Саткинский, Кусинский и другие заводы. Наконец, в августе 1918 г. разразилось восстание рабочих Ижевского и Воткинского заводов в Вятской губернии, охватившее площадь не менее 35 тыс. км2. Антибольшевистские восстания захватили в Вятской губернии Уржум и Нолинск, Яранск и Санчурск.

К произволу местных властей следует присовокупить анархию, связанную с распадом связей между территориями страны. Этому способствовало не только стремление национальных территорий к самоопределению, но и основной принцип советской власти, позволявший концентрировать в руках каждого Совета любого уровня — от областного до сельского — всю полноту властных полномочий и претендовать на независимость от Москвы:

«Всего за несколько месяцев Россия регрессировала политически до уровня раннего средневековья, когда она состояла из удельных княжеств».

В июне 1918 г. на территории бывшей империи существовало не менее 30 «правительств». Попытка большевистского руководства ограничить этот процесс с помощью образования весной 1918 г. новых территориально-административных единиц — шести крупных областей, в том числе Уральской с центром в Екатеринбурге, — не смогла оздоровить ситуацию. На Урале фактически действовали свои правительства — Советы народных комиссаров (Совнаркомы): Уральский областной в Екатеринбурге, губернский в Уфе, уездный в Златоусте. В воспоминаниях Л .А. Кроля зафиксирован анекдотический эпизод, полумифический по содержанию, но точный по определению тенденции:

• — 1917 год застал на Урале большевиков вполне организованными, и ими в столице Урала, Екатеринбурге, был образован для управления Уралом свой автономный Совнарком. Москва сильно боролась с таким сепаратизмом и только в начале мая 1918 года одолела его, когда Уральский Совнарком стал сильно нуждаться в денежных знаках, не успевая изготовлять их и будучи вынужден обратиться за помощью к Москве. По моим сведениям, Москва отправила тогда поезд с кредитками и с сильным отрядом, чтобы предложить Уральскому Совнаркому на выбор то или другое в зависимости от подчинения или неподчинения».

О том, насколько крупные размеры приобрел территориальный развал государства, косвенно свидетельствует введение в Конституцию РСФСР 1918 г. статьи о том, что «звание народного комиссара принадлежит исключительно членам Совета Народных Комиссаров, ведающего общими делами Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, и никаким иным представителям Советской власти как в центре, так и на местах присвоено быть не может» (гл. 8, ст. 48).

Общероссийская тенденция децентрализации власти усугублялась на Урале удаленностью от центра, низкой плотностью населения, разбросанностью населенных пунктов, неразвитостью городской жизни и дорожной сети, и, не в последнюю очередь, — специфическими формами организации промышленности, благодаря которым каждый горнозаводский округ и отдельный завод с жителями, владеющими хозяйством в заводском поселке и тем самым неразрывно связанными с заводом, превращались в автономные и самодостаточные единицы:

«Завод являлся как бы составной частью самого существа рабочих, и, лишенные возможности свободного перехода с завода на завод, они готовы были защищать свой завод, как свою собственность. Это породило своеобразный сепаратизм, и каждый завод представлял из себя самостоятельную республику, не поддаваясь общему учету и контролю».

Население, страдая от всеобщего распада, ненадежности настоящего и неопределенности будущего, с глухой ненавистью или открытым возмущением взирало на хаос и произвол большевистского властвования, готовое с радостью, хлебом-солью, встретить освободителей от этого кошмара, кем бы они ни были.